Часть II

День пятый, 6 января
Утром пришлось встать в 6 утра, потому что весь день нам предстояло провести в пути от Каппадокии до Памуккале (всего 635 км), с двумя небольшими остановками у руин еще одного кервансарая в местечке Огрюп и потом в Конье. Руины очень даже ничего, хоть кервансарай был значительно меньше вчерашнего, зато на некоторых глыбах здесь сохранились изображения крестов, оставленные рыцарями во времена крестовых походов.
За руинами нас ожидал вообще потрясающий пейзаж – голубое озеро в жерле давно потухшего вулкана. Вид сродни космическому – берега озера почти отвесные, светлые и все в поперечных складочках, словно по ним стекал густой сироп, пока не застыл.
По дороге Шенол рассказывал нам об истории сельджукского государства и Османской империи, о нравах во дворце турецких султанов, о жизни в гареме, о печальной судьбе турецких принцев крови, которых вступивший на престол султан имел законное право убить. Ну и, конечно, не упускал наш милый экскурсовод случая подпустить нам, славянам, шпилек: по его словам, не было в истории Османской империи более жестокой и кровожадной султанши, чем славянка Роксолана, по наущению-де которой Сулейман Великолепный убил своего сына-наследника. Но почему-то Шенол ни словом не обмолвился о том, что Сулейман убил к тому же и их с Роксоланой сына Баязида и пятерых его сыновей, своих внучат.
Обычай убивать претендентов на престол ввел султан Мехмед II Завоеватель, который первым приказал задушить своего шестимесячного братика, и после этого практически каждый всходивший на трон турецкий султан первым делом обагрял руки в родной крови: Баязид II отравил двух своих сыновей, Селим I Грозный казнил троих сыновей и шестерых племянников, по приказу Мурада III были задушены пять его младших братьев, причем самый маленький был еще грудничком, евнухи буквально вырвали его из рук матери, которая впоследствии покончила с собой. Мехмед III убил двух своих сыновей и 19 младших братьев, самому старшему братику было всего 11 лет, а когда две наложницы предыдущего султана, беременные на момент его смерти, родили потенциальных претендентов на престол, Мехмед приказал утопить новорожденных младенцев, как котят. Всего за четыре с половиной века правления династии Османов было убито 78 принцев. И это при том, что в гареме детская смертность сама по себе была ужасающей, причем еще в XVIII-XIX веках: у Ахмеда III родилось 52 ребенка, из них 34 умерли в младенчестве, а у Абдул-Меджида I умерло 25 младенцев!
Принцев обычно душили шелковыми шнурками немые евнухи из свиты султана, по словам Шенола, это было оправдано отсутствием в дальнейшем войн из-за престола, которых не избежала Европа. Как тут не вспомнить Достоевского с убийственным вопросом: можно ли построить мировую гармонию, если в ее основе будет лежать кровь замученного ребенка? История дает однозначный ответ: Османская империя выродилась и пала; Великая французская революция, которая начала с убийства в тюрьме 10-летнего сына последнего французского короля Людовика XVI и Марии Антуанетты, захлебнулась в крови собственных лидеров; наша революция 1917 года, расстреляв в Екатеринбурге царских детей, закончилась полным крахом.
А одного нашего туриста обычай душить претендентов на престол вдохновил на трогательные стихи (прошу прощения, если воспроизведу их не совсем в авторском варианте):
…А для турецкого народа
Тот евнух с шелковым шнурком
Дешевле был, чем избирком.

Считать кровожадной женщину, которая пыталась обезопасить жизнь своих детей в условиях кровавых законов дома Османов, по меньшей мере несправедливо. Не сказал Шенол и того, что и другие султанши участвовали в заговорах против наследников престола, чтобы спасти от смерти собственных детей. Впрочем, ненависть Шенола к Роксолане имеет исторические корни: турки не любили султаншу еще при ее жизни, называли ведьмой, которая околдовала их любимого султана. Посмею предположить, что одной из причин ненависти послужило то, что ради этой женщины самый великий султан Османского дома отказался от своего гарема, и Роксолана до конца его дней оставалась его единственной женой. Кроме того, это был первый случай в истории Османов, когда султан женился на наложнице. Пусть турки думают про Сулеймана и Роксолану что хотят, а я так считаю – молодец мужик! Раз постигло тебя настоящее чувство – делай как велит сердце, и долой традиции. Зачем тебе вершина мира, если ты на ней одинок? Сулейман в этом отношении дал пример своим потомкам, которые сплошь и рядом стали жениться на любимых наложницах и нарушать другие традиции. Мурад III тоже забросил гарем ради одной женщины – албанки Сафие, с которой прожил 20 лет, но потом, правда, все-таки завел себе наложниц. А Сафие тоже завела себе наложницу – еврейку, которая играла при женщинах гарема роль посредника с внешним миром и выполняла всяческие конфиденциальные поручения султанши. В нетрадиционных связях были замечены и султаны – у Мехмеда II Завоевателя наряду с женским гаремом был гарем из красивых мальчиков, у Мехмеда IV в фаворитах ходил смазливый поляк Асан-ага, Абдул-Азиз I тоже увлекался мальчиками.
Еще одной османской традицией было брать в гаремы почти исключительно христианок, которых, правда, тут же обращали в ислам. Когда султан Осман II решил жениться на красавице-турчанке из знатного рода, то это вызвало недовольство в народе, и, кстати, Осман II стал единственным султаном, которого казнили в результате народного восстания.
В гареме был очень жесткий «табель о рангах»: официальных жен, султанш, могло быть по исламскому закону лишь четыре, но вовсе не обязательно, чтобы именно их сыновья становились султанами. Рожали будущих султанов и простые наложницы, и если ее сын восходил на трон, то она становилась «валиде-султан» (мать-султанша) и начинала заправлять в гареме. Хозяйкой гарема была именно она, а вовсе не старшая жена (биринджи-кадан) или фаворитка (хасеки) султана, но если любимая оказывалась женщиной волевой и сильной, как Роксолана или жена Мурада III Сафие, то конфликты со свекровью были неизбежны. Нередки в истории османского дома случаи, когда валиде-султан становилась официальной регентшей при малолетнем султане, и тогда она заправляла уже не только в гареме, но и во всей империи, назначая главных визирей и вмешиваясь во все дела государства. Даже заседания Дивана – кабинета министров – проходили на женской половине гарема. Мать Султана Мурада IV за 1 год сменила шесть великих визирей, мать Мехмеда IV ХадиджеТурхан – аж 12 визирей за 5 лет, а мать султана Ибрагима Безумного Кёсем фактически управляла империей, поскольку сына прозвали так, как вы понимаете, вовсе не потому, что он отличался умом и сообразительностью. Кстати, в конце концов Кёсем приняла участие в заговоре против собственного сына вместе с членами Дивана и командиром корпуса янычар, и Ибрагим был задушен, поскольку абсолютно не занимался государственными делами, а целыми днями предавался сладострастию в гареме.
История сохранила даже такой случай: когда 10-летний султан Мехмед IV выслушивал доклад главного судьи Анатолии, он повернул голову в сторону, где за занавеской стояла его мать, и спросил, как ему относиться к услышанному. Та ответила, что слова судьи точно соответствуют действительности. Будете в гареме дворца Топкапы, представьте себе эту картинку: в роскошном тронном зале собрались первые люди империи – все в высоких тюрбанах, сверкают драгоценные камни и расшитые золотом одежды, на троне восседает малолетний султан, перед которым все падают ниц, а за ширмой стоит, никому не видимая, его маманя и громким голосом дает ценные указания.
О том, какой властью пользовались валиде-султан, говорит такая совершенно умопомрачительная история: однажды императрица Евгения, жена Наолеона III, по пути на торжественную церемонию по поводу открытия Суэцкого канала, решила заглянуть в Стамбул и посетить султанский дворец. Ее приняли с подобающей пышностью и провели в гарем, который всегда будоражил умы европейцев. И что бы вы думали? Валиде-султан Пертивнияль, разгневанная вторжением чужестранки в ее владения, прилюдно влепила императрице пощечину. Международный скандал с трудом уняли, хотя, думаю, Евгения помнила об этом унижении до конца жизни: ей, законодательнице мод, утонченной красивой женщине благородных кровей дала по морде бывшая прачка! До того, как стать женой султана Махмуда II, Пертивнияль служила прачкой в турецкой бане, где ее пышные формы и приметил Махмуд.
А мне очень понравилась одна традиция в воспитании принцев османского дома: каждый из них с детства должен был овладеть каким-нибудь ремеслом. Мехмед III изготавливал стрелы, Ахмед I – роговые кольца, которые одевались на большой палец, чтобы было удобнее натягивать тетиву на луке. Сулейман Великолепный освоил кузнечное дело. Абдул-Гамид освоил столярное дело и увлекался резьбой по дереву. Но помимо ремесел, султаны увлекались и искусством: во дворце Топкапы на стенах висят образцы каллиграфии, выполненные султаном Ахмедом III, Султан Селим I писал неплохие стихи, Сулейман Великолепный и Роксолана тоже обменивались в письмах любовными стихами.
Вообще, среди султанш встречались весьма образованные и неординарные дамы: венецианский посол при дворе султана Мурада III писал, что валиде-султан Нурбану (родом из знатной греко-венецианской семьи) – искусный, умный и очень опытный государственный деятель. Нурбану переписывалась с Екатериной Медичи, королевой-регентшей при малолетнем Генрихе III, а султанша Сафие (мать Мехмеда III) – с английской королевой Елизаветой.
Султанши могли выезжать в закрытых экипажах за пределы дворца, занимались благотворительностью, строили мечети, медресе, бани и лечебницы. Самая известная постройка - Новая мечеть в Еминёню, рядом с Египетским рынком, которую начала возводить в 1597 г. валиде-султан Сафие и закончила в 1663 г. валиде-султан ХадиджеТурхан – мать Мехмеда IV. Эта мечеть очень компактная, пропорциональная, внутри отделана прелестными голубыми изразцами и, на мой взгляд, именно ей больше подходит название Голубой мечети, чем мечети Султана Ахмеда.
Но для других обитательниц гарема жизнь не была столь же насыщенной, безопасной и более-менее свободной, с ними не церемонились. Нравы оставались жестокими, провинившихся женщин жестоко избивали надсмотрщики, и даже в XVII веке наложниц, уличенных, например, в колдовстве зашивали в мешок и топили в море. Мехмед III, придя к власти, велел утопить 10 жен и наложниц своего отца, якобы они угрожали его безопасности. А когда Мехмед III собрался в очередной поход против Австрии, его мать Сафие, понимавшая безумие этой затеи, ибо турки уже потерпели несколько сокрушительных поражений и новая война грозила новыми бедами, попросила любимую наложницу султана отговорить его. Но едва бедная девушка открыла рот, Мехмед вонзил ей в грудь кинжал и убил. Ахмед I избил ногами, а потом ударил в щеку кинжалом одну из своих жен за то, что та задушила любимую наложницу Ахмеда.
Не о всех женщинах Османского дома точно известна их национальность, а если женщина рожала дочь, то даже имени матери нигде не записывалось. Точно известно, что матерями султанов Мехмеда II Завоевателя, Османа II, Мурада IV, Ибрагима, Мустафы II, Ахмеда III были гречанки, матерью султана Османа III - русская, султана Мехмеда III - албанка. Есть легенда, что жена султана Мехмеда II Завоевателя и мать султана Баязида II была дочерью французского короля, которая должна была выйти замуж за последнего византийского императора Константина XI, но после взятия турками Константинополя попала сначала в плен, а потом и в гарем к султану. Как писал турецкий историк Эвлия Челеби, во время намаза муллы поворачивались спиной к ее саркофагу, потому что она так и не приняла ислам. Еще одной француженкой, влившей свежую кровь в турецкую династию, была кузина императрицы Жозефины (жены Наполеона) Айме Дюбуа де Ривери, которая вошла в историю под именем Накшидиль как мать султана Махмуда II. Не могу не сделать небольшое отступление: когда султан Абдул-Азиз (1861-1876) посетил Францию, то принимавший его император Наполеон III намекнул, что они - родственники через своих бабушек. Абдул-Азиз почему-то обиделся.
Короче говоря, до конца XIII века султаны в Османской династии встречались светлоглазые, светлокожие и светлобородые, но потом в гаремную «моду» вошли черкешенки, и султаны снова забрюнетились.
Девушки попадали в гарем в очень юном возрасте, почти девочками, а после смерти султана их либо отправляли доживать свой век в одиночестве в одном из старых дворцов, либо выдавали замуж. Известен случай, когда фаворитка Мустафы II Хафиза после его смерти бросилась в ноги к новому султану, умоляя не выдавать ее замуж за престарелого сановника, потому что она является матерью шестерых детей Мустафы. А был ей на тот момент всего 21 год…
Но в XIX веке нравы резко поменялись и гарем откровенно распоясался: женщины гарема стали наставлять султанам рога, требовать все новых и новых драгоценностей и прочих предметов роскоши, чем практически разорили казну. Мать и сестры султана Абдул-Меджида I (1839-1861) не раз путешествовали за границей, у валиде-султан был свой двор, собственные немалые доходы, она практически не скрывала лицо, а жены и наложницы разъезжали по городу в экипажах практически без вуали, беседовали на улицах с молодыми мужчинами, заводили любовников, которым делали дорогие подарки. А любимая жена султана Безме даже не гнушалась заводить шашни с дворцовой прислугой, и когда Абдул-Меджид узнал об этом, то сослал ее с глаз долой.
А закончилась история гарема турецких султанов в 1917 году самым невероятным образом: гарем Абдул Гамида попросил разрешения разойтись на все четыре стороны, потому что роскошная жизнь из-за тягот Первой мировой войны кончилась, и султану больше нечего было предложить своим красавицам. С Абдул Гамидом осталась единственная преданная ему женщина, на руках которой он и умер через год.
Как ни странно, но свою роль в вырождении династии Османов сыграло… милосердие султана Ахмеда I, сына Мехмеда III, который при вступлении на престол в 1603 г. решил пощадить своего слабоумного брата Мустафу и не убивать его, а поместить в особое закрытое помещение гарема, которое впоследствии получило название Клетки. Именно с Мустафы в династии Османов стали периодически проявляться признаки безумия (Ибрагим Безумный, Абдул-Меджид I, Мустафа IV, Абдул-Азиз I, Мурад V). Но вступивший на трон в 1623 г. султан Мурад IV, который из-за пристрастия к алкоголю был одержим маниакальной страстью к убийствам, все же лишил жизни семерых братьев, а перед смертью решил покончить и с последним оставшимся в живых представителем династии Османов – своим братом Ибрагимом. Если бы ему это удалось, то трон Османской империи достался бы крымским ханам, но Мурад умер от цирроза печени. Опять из-за случайности судьба великой империи висит на волоске!
Итак, с 1640 г., когда на престол вступил Ибрагим Безумный, все будущие султаны были выходцами из Клетки, где они проводили не один десяток лет, общаясь только с немыми евнухами и стерилизованными женщинами, которые не могли иметь детей. К примеру, Сулейман II провел в Клетке 39 лет, Ахмед II – 43 года, Мехмед VI – 57 лет! Естественно, что они были начисто лишены какого бы то ни было житейского опыта, не говоря уже о государственном мышлении, и потому были абсолютно не готовы управлять огромной империей. В результате делами страны занимались великие визири, и султанат просто изжил себя, превратившись в конце концов просто в дань традиции. По словам эмиссара Мекки при дворе последних турецких султанов Али Хайдар Мидхада, Османская династия во многом несет ответственность за распад мусульманского мира в 20-х годах XX века. Наверное, поэтому изгнание последних Османов было встречено народом абсолютно безразлично.
Но вернемся к нашему путешествию: следующая остановка была в Конье, возле мавзолея Мевляны, куда мы прибыли в 11 утра. Город Конья – древний Иконий, основанный еще фригийцами, богат историей: согласно народной легенде, в окрестностях Коньи долго жил Платон и где-то здесь захоронен его прах (южнее Коньи рядом с озером Бейшехир до сих пор сохранился хеттский памятник у источника, именуемого Эфлатун Пинары, "Источник Платона"), в Конье останавливался Александр Македонский, здесь проповедовали Апостолы Павел и Варнавва, в III веке здесь состоялся Вселенский собор. В XI веке Иконий завоевали сельджуки, которые переименовали его в Конью и сделали своей столицей, а в XIII веке Конья стала прибежищем для ученых, философов и теологов всего восточно-мусульманского мира, которые бежали из Персии и Афганистана от монгольского нашествия в поисках безопасности.
У мавзолея Шенол рассказал немного о самом Джеллаледине Руми (ну совсем немного), объяснил, на что нужно обратить внимание в его мавзолее, потом мы посетили небольшой музей, где был воспроизведен быт дервишей ордена Мевлеви, и пошли в мавзолей. Мавзолей был построен в XIII веке, и над самой могилой Руми снаружи возвышается очень красивый конусообразный зеленый купол, который виден издалека. Могила Мевляны, и все, что ее обрамляет – стены, колонны, потолок - действительно очень пышные и красивые, так что мыслей о смерти даже не возникает, словно во дворец попадаешь. Прелестен серебряный сосуд для апрельских слез, к сожалению, я не запомнила объяснения Шенола об этом обряде. Во второй части мавзолея расположен музей, среди экспонатов – книги, рукописи, мне особенно запомнился небольшой коран, где на черном фоне слова написаны золотыми буквами.
Меня поразило, что в таком религиозном городе как Конья сами турки свободно фотографировали внутри мавзолея, чем дали пример и нам. А некоторые верующие в самом деле молились у его могилы, и это выглядело несколько странно, ведь Руми не был ни святым, ни пророком, он даже турком не был, но любовь к нему живет в народе до сих пор и в его мавзолей в Конье паломники валом валят со всего света.
К стыду своему, до этой поездки я ничего не знала о Джеллаледине Руми, только имя показалось знакомым, поэтому, вернувшись домой, я разыскала о нем кое-какую литературу, почитала его стихи, и у меня сложилось собственное впечатление об этом человеке. По-моему, это был один из тех людей, которые живут, вне зависимости от внешних обстоятельств, собственной сосредоточенной внутренней жизнью, исключительно духовной и наполненной напряженным личным поиском Бога и себя в этом мире. Его личность была настолько неординарна, что просто не могла вместиться в рамки ислама, как не может любая выдающаяся личность уместиться в любые рамки. Только у такого человека, гражданина мира, переполненного личностными переживаниями поиска высшего смысла жизни и поднявшегося над суетой теологических споров, могли родиться строчки:
О правоверные, себя утратил я среди людей.
Я чужд Христу, исламу чужд, не варвар и не иудей.
Я четырех начал лишен, не подчинен движенью сфер,
Мне чужды запад и восток, моря и горы - я ничей.
Живу вне четырех стихий, не раб ни неба, ни земли,
Я в нынешнем, я в прошлом дне - теку, меняясь, как ручей

Внешне жизнь Руми до поры до времени протекала довольно спокойно: когда ему было 14, отец вывез семью из Балха, когда угроза нашествия орд Чингисхана стала реальной. Кстати, монголы потом все же добрались до Малой Азии, когда Тимур в битве при Анкаре в пух и прах разгромил войска султана Баязида I, правнука основателя Османской империи Османа Гази.
Руми получил хорошее образование, затем сам преподавал в медресе, пойдя по стопам отца Бахауддина Веледа, который был известным теологом мистической направленности. Затем Руми прошел посвящение в тайны суфизма у единомышленника и ученика отца Сеида Бурханаддина Мухаккика.
В медресе, где преподавал Руми, собирались известные философы того времени, у него было много учеников, Руми пользовался уважением среди жителей Коньи, даже стал уполномоченным султаната в вопросах юриспруденции. Проповеди, которые он читал в мечети, были собраны и записаны в труде Mecalis-i Seb