Предупреждение: этот фрагмент частной переписки не содержит практически никакой полезной информации. Автор – злобный урод. Кроме того, текст имеет совершенно неприличный объем. Так что лучше немедленно забыть о его существовании и заняться чем-нибудь общественно-полезным.

Теперь, что касается собственно отдыха
Приехали в порт за три часа, но чуть не опоздали на самолет, потому что везде пришлось выстаивать в безумных очередях. Ребенка раздели чуть ли не догола, я и сам стоял босой и беспомощный, пока какая-то тетка в резиновых перчатках шарила у меня в промежности. «Ну и работка у вас», - пожурил я ее. Она больно сжала мои яички и улыбнулась.
Долбанный «Ист-лайн» вместо нормальной еды предложил в самолете «омлет или блинчики». Зато сидели у окошка в третьем ряду.
За визой стояли огромные очереди. Только в одном окошке скучал одинокий дядя. Я протянул ему паспорта. «Онли евро», - уныло сказал он. Ноу, говорю, проблем. Протянул ему 50 евро, получил пятерку сдачи и отошел под завистливые взгляды всего самолета. «Ничего, без нас все равно не уедете», – выкрикнул какой-то весельчак.
На паспортном контроле выяснилось, что скучающий долбан вклеил визу на Гугуцэ в мой паспорт, хотя ребенок вписан только к Чуке. Погранец юмора своего коллеги не оценил, долго не мог понять, в чем дело, потом выдрал из моего паспорта лишнюю визу и присобачил ее в Чукин документ.
Один чемодан я снял с ленты со сломанными опорами (вернее, совсем без них), другой - насквозь мокрым, зато с модной наклейкой «проверено, не вскрывать».
На улице курила стайка девочек в школьной форме, при ближайшем рассмотрении оказавшихся представителями «Дипа». За стойкой отдувалась только одна девушка, а еще четверо заглядывали ей через плечо и мешали. Очередь к стойке поэтому растянулась до входа в терминал. В автобусе, куда нас направили, скучали 8 человек. Однако пускать нас в него не спешили. Состоялся такой примечательный диалог:
- Здравствуйте!
- О, господи!
- Что случилось?
- Мы не можем посадить вас в этот автобус.
- Почему?
- Все места заняты.
- Автобус пустой.
- Но сейчас придут туристы, и вы займете чьи-то места.
- А где наши места?
- Я не знаю.
- А почему нас отправили к этому автобусу?
- Я не знаю.
- А кто знает?
- Постойте тут пять минут.
Через двадцать пять минут, в течение которых я подпирал ногой сломанный чемодан, не давая ему упасть, пришел какой-то Ахмед и разрешил нам сесть в автобус. Оказалось, что скучающие в нем восемь человек сидят уже два часа – они прилетели предыдущим самолетом. Также оказалось, что еще 40 человек должны прилететь приблизительно через полчасика. Тут какая-то женщина начала истошно визжать. Она даже попыталась сесть за руль, пока водитель укладывал наши чемоданы. 20 минут кромешного мата, и нас отвезли в Белек. Ехали мы тоже, как ты понимаешь, 20 минут. К счастью, визжавшая дама отправилась в «Бельконти».
Встретившая нас в «Кайе» девушка в школьной форме сразу сказала: «Ну и отель вы выбрали! Это точно не пять звезд, но, даст бог, отдохнете вы неплохо». При этом она как-то ловко защелкнула на запястье каждого по браслету и предложила ходить так две недели. Мне потребовалось целых 15 минут, чтобы снять эту гадость и спрятать ее навсегда в карман.
После самолетных блинчиков жутко хотелось жрать, однако нормальный ужин уже кончился, а до позднего было еще два часа. Свободных номеров, разумеется, не оказалось, хотя отель, как потом выяснилось, был заполнен на 50%. Всем вновь прибывшим (три пары и мы) дали сьюты, предупредив, что в десять утра переселят. Сьют, хоть он и был двухкомнатным, мне сразу не понравился. Какая-то неудачная планировка…
Мы сходили к морю, порадовались теплой воде, погуляли по территории и кинулись на поздний ужин. Нас неприветливо встретили суп, несъедобная колбаса, хлеб, сыр, овощи и юпи. Потом я посмотрел «Евровидение» и лег спать в отвратительном настроении.
В десять утра пошли менять номера. Нас попросили подойти в полдень. Тогда мы, не будь дураками, обступили диповского представителя Лену с просьбами рассказать, где тут что. «А я знаю меньше вашего», - с идиотской простотой ответила Лена. Оказалось, что вчера был ее первый день в «Кайе». «Не беда, - бодро сказала Лена. - Зато я расскажу вам об экскурсиях». Вместо нее об экскурсиях в красках рассказал я – напала такая фантазия. Лене это ужасно не понравилось, а остальным туристам, как мне показалось, понравилось. «Не курите в постели, - попросила нас тогда Лена. - А то будет, как в Кемере на прошлой неделе…» Всем стало ужасно интересно, – как же было на прошлой неделе в Кемере. И Лена тут же удовлетворила наш информационный голод. «Один русский мужчина курил в постели и уснул. Номер сгорел дотла. А мужчина даже ни одного ожога не получил. Но когда он проснулся, а вместо номера - чернота, то сразу сошел с ума. Он обосрался, извиняюсь, в кровати, а потом все это размазал по стенам». На этом общение с представителем «Дипа» в отеле завершилось.
Мы искупались, и я вернулся менять номер. Передо мной уже стояли три пары из нашего заезда. Им выдавали ключи, а я меланхолично комментировал: «Форест вью, си вью». Мальчик, выдававший ключи, глядел на меня как на постоянного клиента. С тем же восторженным выражением лица он протянул мне ключи от номера на пятом этаже. «Даже смотреть не пойду», - обиделся я, так как уже знал, что пятый этаж достраивали в спешке, материалов на него катастрофически не хватало, поэтому номера получились меньше, чем в натурлендовской «Акве». «Найс набма», - уверял мальчик, перевесившись через стойку, но я так и не взял из его рук ключ. Через пять минут он сломался и заявил, что других номеров все равно нет. «Но только что вы дали три нормальных номера». «Их как раз три и было», - сказал он и побожился на свой манер. «Что ж, - меланхолично сказал я, - в таком случае, придется нам жить в том номере, который у нас есть сейчас. Не бог весть что, но как-нибудь устроимся». Мальчик сполз под стойку, глотая воздух. Придя в себя, он ужасно вежливо попросил подойти к нему в два часа.
Мы снова искупались (собственно, Чука с Гугусей с пляжа и не уходили), и я вернулся на ресепшн. Мальчика не было. Вместо него за стойкой улыбалась девочка. Я сказал ей, что мы приехали вечером, живем в сьюте, и нам обещали поменять номер (вот пример, когда правда выглядит изощреннее лжи). «Вам не нравится в сьюте?» - спросила она с ужасом. «Нет, - покривил я душой. - Боковой вид на море, крохотный балкон...» Она тяжело задышала и дала мне ключ от номера на третьем этаже.
Меня сразу насторожил тот факт, что номер оказался не в одном из двух стометровых коридорах, а во фронтальной части здания. Я открыл дверь и (самоцензура). Громадная комната, больше моей квартиры, балкон 17 кв.м., изумительный вид на море... Как позже выяснилось, в отеле всего шесть таких номеров. Обычно в них селят по пять человек. Стоит такой номер каких-то неправильных денег. Я метеором перенес вещи, повесил на двери «не беспокоить» и ринулся на пляж.
В номер мы вернулись в 23.00. Никто не стоял под дверью и не требовал освободить помещение. Лишь за два дня до нашего отъезда у них возникли сомнения на наш счет. Пришел какой-то дядя и знаками (они говорят только на турецком и немецком) поинтересовался, сколько нас тут живет. Я показал растопыренную пятерню. Он ушел удовлетворенный.

* * *
Еда в отеле действительно хорошая, но тот мужик, отзыв которого я тебе пересылал перед отъездом, явно поел галюциногенных грибов. Во всяком случае, устриц с омарами не было. Завтрак с 7.30 до 10.00, поздний - с 10 до 11.30. Отличается от обычного тем, что не дают блинчиков и сладостей, а юпи только апельсиновый (Гугуся пил персиковый). Впрочем, мне с утра много не надо. Тост с плавленым сыром типа «Виолы», немного омлета и хлопьев с изюмом и курагой.
Мороженое давали за ужином. В неограниченных количествах. Приличная разноцветная «Альгида». Из фруктов давали яблоки, апельсины, пару раз груши, какую-то желтую дичку и кислые зеленые ягодки с косточкой. 30 мая появились (и уже не кончались) арбузы и дыни. Клубника и черешня так нам и не улыбнулись. Я считаю, что для пяти звезд это хулиганство.
Обед с часу до двух, но я туда ходил один раз, так как меня вполне устраивало то, чем кормили в бич-кафе. А кормили в бич-кафе с 12 до 16 тремя видами пиццы, спагетти болонезе, салатами, шаурмой, хот-догами, габмургерами, курицей, индейкой, бараниной, картошкой фри, рисом и сладостями. Днем еще работал какой-то шалаш, где старушка, с завернутой в наволочку головой пекла блинчики с сыром, шпинатом или сахаром. С 16.30 до 17.30 в бич-кафе кормили пончиками и прочими сладостями. С 19 до 21.30 - ужин (на улице на десяти мангалах все время жарили шашлыки из всех видов мяса, кроме свинины). Мы приходили в 20.00, так как до этого светлого часа везде стояли огромные очереди и найти свободный столик было сложнее, чем в «Макдональдсе» в Газетном переулке в шесть часов вечера. Про поздний ужин я уже рассказывал. Были там только в день приезда.
Свежевыжатые соки наливали на завтрак по 2,5 евро за небольшой стаканчик (апельсин). Все напитки импортного производства оказались платными. Каждый вечер в лобби и пуле - коктейль дня. По 4,5 евро. Хорошо, что у меня с собой было. Вот такой вот ультра олл.
* * *
Территория у отеля довольно большая, но при этом компактная. На пляже (170 метров в длину) 176 тентов, под каждым из которых по 4 лежака. Итого 704 места. Этого вполне хватало в первую неделю, когда ровно столько народа в отеле и отдыхало. К тому же русских было совсем мало, а немцы, голландцы, англичане и еще бог весть кто тусовались у бассейна. Но потом 300 немцев отправились по домам (салют на пляже, бесплатное шампанское, теплые слова генерального менеджера), а вместо них приехали 1000 наших. Отель окончательно превратился в улей, лежаки на пляже заканчивались к восьми утра. К счастью, в «Кайе» здоровенный ромбообразный бассейн. БОльшая часть ромба - взрослая секция (глубина 160 см), меньшая - детская (100 см). Вокруг бассейна места были всегда.
Я ни разу не опустился до того, чтобы проснуться раньше девяти, поэтому после позднего завтрака мы залегали у бассейна, купались в нем или в море (двадцать шагов), а в половине первого я брал за руку голого Гугуцэ, и мы шли на пляж. В это время как раз уходили те, кто занимал лежаки в семь утра. То есть, люди с самых козырных мест. Я сажал Гугусю на лежак, и шел за Чукой и вещами.
Кроме ромбообразного бассейна там есть еще лужица для совсем маленьких под навесом (35-50 см) и три детских бассейна рядом с мини-клубом (60, 80 и 100 см). Там же расположены и три горки, две из которых в прежние годы стояли в меньшей части ромба. Одна горка для двухлеток, две традиционные - синяя с поворотами и прямая широкая желтая.
Особой популярностью у Гугуцэ пользовались аттракционы. Их тоже три. Традиционные лошадки по кругу, паровозик из Ромашкова и автодром. Жетоны стоят 1 евро или 1,30 доллара. Разумеется, сколько долларов ни дай, сдачи не дождешься. Нету, говорит, мелочи. И улыбается, гнида.
«Кайя» работает по системе UAI первый год. До этого был просто AI. После моих кропотливых изысканий выяснилось, что буква U появилась после того, как матрасы на пляже стали бесплатными. До этого они стоили 1 евро в сутки. Сейф, кстати, так и остался платным - полтора евро в день. Я обиделся и запер деньги в чемодан.

* * *
Стало явью то, что снилось мне в страшных снах. У Гугуси сильнейшая аллергия на коллектив. Эта особенность передалась ему от отца с матерью, любому коллективу предпочитающих одиночество. В первый же вечер при попытке заставить его немного похлопать в ладоши на мини-диско он разрыдался. Сквозь слезы ребенок повторял: «Разве вы не видите, что мне тут не нравится? Пойдемте отсюда куда-нибудь, хотя бы на аттракционы». Поэтому в мини-клуб его решено было не отдавать. Не чужой ведь. Да он нам и не мешал. Сидел себе тихонечко у лежака, сыпал теплый песок на гениталии и блаженствовал.
Один раз Чука все-таки повела его в мини. Клуб расположен в помещении, стилизованном под старинный замок. Ведет туда небольшой (как бы подвесной) мостик, с «крепостной» стены бьет водопад. Внутри оказалась куча игрушек. Глаза у ребенка разгорелись. «Я хочу поиграть», - сказал он. Но едва Гугуся взял в руки какую-то машинку и пустил от радости слюнку, как подлетела турчанка-аниматорша и веско сказала «ноу». «Чтобы ваш ребенок играл в эти игрушки, он должен ходить в мини-клуб и участвовать в наших программах», - сказала она. «А разве недостаточно того, что мы живем в этом отеле, работающем по системе UAI?» - спросила Чука. «Ноу, - отрезала девушка. - Сейчас по программе дети гуляют. Ваш малыш может к ним присоединиться». Ребенок вернулся на пляж заплаканный. Тогда в мини-клуб пошел я. «Кайя Белек?» - спросил я. «Пять звезд?» - уточнил я же. «UAI?» - решил я докопаться до сути. Получив три утвердительных ответа, я взял машинку и дал ее Гугусе. Он снова пустил слюнку от радости и уселся на корточки катать ее по полу. «У нас так не положено», - сказала уже в каком-то тупом отчаянье турчанка. «Пригласите генерального менеджера, я хочу посмотреть, как он будет отнимать машинку у трехлетнего ребенка», - попросил я с приятной улыбкой. Турчанка ушла, но вернулась не с генеральным менеджером, а с русской аниматоршей (таковых было три, две занимались с детьми, а еще одна доносила до русских светлые мысли, посещавшие голову шефа анимационной команды. Обычно он возбужденно произносил 15 фраз, суля, несомненно, райское блаженство, а она умудрялась переводить все одной незначительной, типа «в 12 часов вы можете, если вам, конечно, делать больше нечего, поиграть на пляже в волейбол с Саидом»). Я объяснил подошедшей девушке, что мой ребенок хотел бы иногда приходить сюда в часы работы мини-клуба, чтобы немного поиграть. Она легко согласилась со мной. «Но ваша коллега...» «Ах, она просто вас не поняла». С того дня и до конца отдыха Наташа (допустим, что так ее звали) попадалась мне по восемь раз в день в самых неожиданных местах (один раз я стоял голый, а она шла мимо переодевальной кабинки) и тепло меня приветствовала.

* * *
Сейчас ты поймешь причину моей озлобленности. Все тайное, как говорится… В половину седьмого вечера в столовую выстраивалась гигантская очередь. Через полчаса толпа с воем и улюлюканьем устремлялась занимать столы. Несмотря на то, что ресторация огромная, найти столик в 19.30 было практически невозможно. Если столик все же находился, за ним уже успевали поужинать человек двенадцать. Дозваться официанта, чтобы он унес все это былое великолепие, было нелегко. Подойдя, он собирал груду тарелок, попутно другой рукой стряхивая со скатерти нечистоты тебе на стул.
На каждом столе стояло ведерко с холодной водой и двумя бутылками красного и белого вина. Я один раз попробовал... После этого молдавское пойло за 60 рублей кажется мне изысканнейшим напитком.
При входе в ресторан ошивалась улыбчивая миловидная девушка в национальной одежде. Она всех приветствовала. «Какая милая девушка!», - сказала Чука. Мнение ее изменилось после того, как улыбчивая не хотела выпускать Чуку из ресторана с вечерним апельсином для малыша. Пришлось мне выносить фрукт в кармане, что неприятно.
За едой (правда, чаще всего очень вкусной) стояли огромные очереди. В одном месте давали деликатес дня. Часто это была вареная индейка. Надо было видеть, с каким благоговением повар отрезал небольшой кусочек от ножки и бережно клал тебе на тарелку. Наверное, индейка из-за своего названия считается в Турции священной птицей и ценится на вес золота. С таким бы лицом омаров, устриц или хотя бы черную икру накладывать.
Тарелки постоянно кончались, и приходилось бродить по всему ресторану в их поиске. Находилась тарелка, кончались десертные ложки или стаканы. Были стаканы - кончалось персиковое пойло. Не беда. Милый официант при тебе заливал туда пять литров воды и 100 грамм концентрата. Впрочем, пропорция никогда не соблюдалась. Концентрата могло быть и 200 грамм и 30 грамм. Подходишь к стойке за пепси-колой, бармен наливает тебе ее в тонкий бокал с ножкой, хотя на подносе полно хай-болов, на которых для верности написано pepsi. Показываешь ему на хай-бол, с улыбкой переливает из бокала (получается половина) и, не доливая, протягивает тебе. Все это мелочи, но в комплексе оставили не очень приятное впечатление.
Однажды как обычно с большим трудом найдя столик, где стояли тарелки с объедками и недопитое вино, я уселся на стул, а Чука пошла с Гугусей за едой. Позвал официанта, чтобы убрать все это, поблизости нет. Тут подваливают две немецкие тетки предпенсионного возраста и пытаются сесть. «Здесь занято», - вежливо говорю я им. Они сваливают, но скоро возвращаются с официантом. Он начинает мне втирать, что фрау уже давно заняли этот столик (видимо, заказали его по телефону). «Говорите ли вы по-русски?» «Нет» «А по-английски?» «Нет. Туркиш, дойч». «Так чего вы от меня хотите?» «Эти две фрау...» "Ауфвидерзеен». Через минуту приходит второй официант. Только что не целует фрау взасос. Та же песня. За ним третий. Начинается пресс-конференция. Вернулись Чука с Гугуцэ. Я сажаю малыша, он начинает есть. Вокруг базар. Одна из фрау (видимо, из бывшего ГДР, т.е. учила в школе русский) говорит мне: «Пойти есть другое место много фрай». Я предлагаю ей пойти туда же. Тут к столику подкатывается третья фрау. На глазок где-то 150 кг. Морда красная, злобная. Эта сразу начинает орать. Типа, они тут ужинали, потом пили вино, потом вышли в сад подышать ночным зефиром, а теперь будут допивать свое вино и пошел я в жопу. Я в жопу не иду, хотя Чука малодушно предлагает пойти поискать другой столик (нереально). Тогда фрау хватает Гугуцэ за руку и пытается стянуть его со стула. Не знаю, может, в Германии принято обижать чужих детей. Не знаю. Короче, зря она это сделала. Я сидел напротив и так быстро вскочил, видимо, с довольно зверским лицом и очевидными намерениями, что фрау сразу убрала руку за спину. «Донт тач май сон, - просто сказал я ей, глубоко дыша носом, - олд фэт пигги бич. Ай брейк ё дёти хэнд. Ферштейн?» Оказалось, что английский многие из присутствующих все-таки ферштейн. Во всяком случае, фрау не обрадовалась, узнав, что она старая жирная свиносука. Она побагровела (хотя, казалось бы, дальше некуда) и, опрокидывая стулья с криками «ресепцьон, ресепцьон» умчала в туманные из-за дыма мангалов дали. По дороге ее перехватил менеджер ресторана. Лоснящийся тип с замашками амбарного кота. Он только что на колени перед ней не встал. Подбежал к нам. Говорил он тоже только на «туркиш и дойч». Предлагал найти нам самый лучший в ресторане свободный столик. «Мой ребенок ест, - сказал я ему по-русски. - Я не сдвинусь с места, пока он не поужинает. И если какая-нибудь (самоцензура) еще до него дотронется, я действительно рассержусь».
Мне кажется, у этого человека большие способности к изучению иностранных языков. Во всяком случае, он меня понял. По мановению его руки шесть официантов подхватили недопитые бокалы фрау и самих фрау и повлекли их, надо полагать, за столик генерального менеджера отеля. Фрау свиносука шла нехотя, извергая в мой адрес какие-то непонятные, но наверняка обидные, немецкие слова. «Гитлер капут», - сказал я ей на прощанье.
Отцовство сделало меня агрессивным.

* * *
Ты знаешь мое сложное отношение к аниматорам - этим изо всех сил бодрящимся людям. Лишь бы держались от меня подальше - вот мой девиз. Они и держались. За исключением Наташи, внимания на меня никто не обращал. Что предлагали эти неискренние люди? Традиционный набор из футбола-волейбола-бочи. Но как же были убоги их прочие потуги! Например, традиционная игра у бассейна. С огромным трудом выявив с помощью шантажа десять добровольцев, аниматоры делили их на две команды (например, «апельсины» и «лимоны», «страусы» и «крокодилы» - правда, остроумно?) и устраивали эстафету. Ей-богу, бег в мешках под баян в санатории ветеранов цеха среднего накала Бобруйского лампового завода смотрелся бы с бОльшим интересом. Затем донельзя расстроенных добровольцев строили в хоровод и заставляли кричать «хей-хей-хей», противно виляя бедрами. Распалив таким образом огонь в их дряблых чреслах, аниматор (свидель Иеговы, вне всякого сомнения) начинал выкрикивать главное: «Кайя Белек», «бич», «пул», «ресторан», «анимэйшн тим». После каждого вскрика несчастные добровольцы, все еще переживая из-за виляния бедрами, выкрикивали «супер!» и вздымали руки к солнцу. Потом подобные фотографии счастливых людей с поднятыми руками украшают каталоги ведущих операторов. Дескать, посмотрите, как славно в этом отеле (добровольцы благоразумно сняты со спины).
Все пошло наперекосяк в день массового заезда соотечественников. Очередной Колян стал добровольцем сдуру. Не разобрался в ситуации. Он, наверное, думал, что девушка в белых кедах, зеленой майке, красной бейсболке и с черным свистком на груди его пива выпить зовет. Мол, вставай, мужик, хватить греть пузо, айда по пивасу. И вдруг вместо пиваса его заставляют плавать в детском кругу, жонглируя горящими топорами. Виляние бедрами окончательно вывело его из себя. Аниматор очень удивился, когда после его жизнерадостной трели «Кайя Белек отель» раздался хриплый рев «Отстой!». «Саботаж?», - осторожно спросил аниматор. Колян ухмыльнулся. «Нох айн маль», - предложил аниматор и тут же перевел: «Еще раз, пыжалсто!». Но и второй раз Колян не подкачал. «Вам не нравится наш отель?» - подлетела к Коле русская аниматорша. «Нет», - ответил этот честный человек. «Наша игра у бассейна окончена», - с упреком сказала девушка. В ее небольших глазах стояли слезы, козырек бейсболки сполз набок. В качестве наказания нас лишили клубного танца. О, это особое зрелище! Анимационная команда выстраивается по периметру бассейна и начинает кривляться под музыку. Вместе с ними вынуждены кривляться те добровольцы, которые не успели убежать после игры в секту «Свидетели Иеговы» или просто решили испить сию чашу до дна.
Особого упоминания заслуживают так называемые вечерние шоу. С удивлением должен отметить, что народу на них собиралось довольно много - человек по пятьдесят. Однажды я видел мужчину, который снимал это дело на видеокамеру. Ну, честное слово видел! Наверное, он приехал из Бобруйска. Больше я его дикий поступок объяснить ничем не могу.
Особенно мне запомнился мюзикл «Мулин руж», поставленный силами анимационной команды с привлечением в качестве спешл гест официантов. Я все ждал, когда «Юэн Макгрегор» исполнит с «Николь Кидман» берущий за душу дуэт Come What May, но так и не дождался. Зато «Кидман» в конце так расшалилась, что во время очередного задирания ноги в звездное небо у ее туфли отломился каблук, который угодил в лоб девочке из первого ряда. Ребенок заплакал, но под одобрительный гул трибун влез на сцену и вернул реквизит артистам.

* * *
Упомянутый «Мулин руж» случился в первую пятницу нашего двухнедельного отдыха. Так уж совпало, что это был предпоследний день пребывания в отеле большой группы наших немецких товарищей. Этот вечер был по настоящему праздничным и назывался «Блэк-уайт гала». Планировалось, что все с утра будут ходить исключительно в черно-белой одежде, и участвовать в разных заманчивых конкурсах. Надо сказать, что в первой половине дня я невольно соответствовал чаяниям аниматоров, вселяя в их души определенные надежды. Дело в том, что плавки у меня как раз черные. Для контраста вымазанный сороковым «Амбр Соларом» подросток Гугуцэ шлялся по пляжу нагишом, что в его три с половиной года, я считаю, вполне простительно. Конечно, картину немного портила Чука в своем розовом купальнике, но в целом мы выглядели вполне лояльными отдыхающими.
С пляжа мы обычно уходили последними, часов в семь. Не стал исключением и этот день. По дороге к отелю я стал ловить себя на мысли, что каким-то образом попал на чемпионат мира по шахматам, причем, в качестве фигуры. Вокруг ошивались черные немецкие кони и слоны со своими престарелыми фрау-ферзями и чинными пешками. Хотелось спросить «кого хороним, товарищи?». На главной аллее расставили безруких женщин из папье-маше, там же привольно раскинулся турецкий базар. Всего за семь евро можно было стать обладателем пяти пар эксклюзивных байковых (не путать с байкерскими) носков «Найк», ну или, там, «Пума». Те, кто по невероятной случайности привезли носки из дома, заливаясь счастливым смехом, приобретали двухсотграммовые колбаски лукума по семь с половиной долларов, сбив цену с двенадцати. Звучала праздничная музыка, на вытащенных на улицу из лобби-бара высоких столах отливали всеми цветами радуги безалкогольные коктейли. В ожидании ужина фигуры пили встояка и интеллигентно общались, договариваясь поддерживать отношения и в Дрездене, Бохуме а то и в Менхенгладбахе.
Ужин в этот день был особенно хорош, а черные скатерти с белыми салфетками настраивали на благожелательный лад. И тут грянул разноцветный «Мулин руж». Это было третье, если я не ошибаюсь, представление в сезоне, поэтому на сцене царила какая-то нервозность и несогласованность. Вот под женскую партию рот разевает загорелый повар, вот под мужскую - аниматорши из кордебалета демонстрируют детишкам из первого ряда трусы, вот бледный от бешенства «Макгрегор» лебединым взмахом крыла валит на сцену главного злодея и семерых его приспешников, вот «Кидман» не может самостоятельно подняться со шпагата и хрипит, ну и, конечно, нельзя забыть летящий в лоб девочке каблук. Аплодисменты отразились от гор в Кемере и вернулись обратно. Услышав их, Елена Воробей и дуэт Бандурин-Вашаков, я уверен, тут же бросили бы заниматься глупостями и устроились в столовую отеля «Кайя Белек». При этом вся зрительская благодарность пролилась на шефа анимации, который участия в мюзикле не принимал, однако в конце вышел на сцену с таким видом, будто это он снял мюзикл и написал к нему музыку. Прямо Баз Лурман и Крейг Армстронг в одном флаконе. Ты можешь себе легко представить, какое у него было выражение лица, если даже солонку на твой стол турки ставят с таким триумфальным видом, будто совершают неслыханный акт гуманизма.
Шеф пригласил всех к бассейну, где «после этой великолепной постановки всех ждет еще более немыслимый и великолепный сюрприз». Чука увела Гугусю спать (правильно, нечего ребенку маячить там, где летают каблуки), а я поперся к бассейну.
Надо сказать, я был заинтригован еще по дороге с пляжа – уже тогда в детской секции, как в водах Ганга во время похорон, плавали искусственные цветы и надувные черно-белые шары. Я долго гадал, какой артист предстанет перед публикой на перемычке между секциями бассейна (то есть, там, где раньше располагались синяя и желтая горки): Нарцисс Пьер? Борис Моисеев? Африк Симон? Кристина Орбакайте?
Пока я гадал, другие не дремали – установив на своих камерах режим «пауза», они уселись на лежаки и принялись поджидать артистов. На перемычке выстроились участники мюзикла в тех же цветастых одеждах. Перед ними прыгал анимационный шеф, одетый в костюм Болванщика, за ним Мышью-Соней едва поспевала русскоязычная аниматорша. Не хватала только Мартовского Зайца. И тут под тревожную музыку из кустов появились прилично одетые (в черно-белое, разумеется) люди с факелами. «Виртуозы Москвы»? Ансамбль песни и пляски имени Александрова? Лейпцигский симфонический оркестр?», - гадал я. Нет. Это были даже не представители Ку-Клус-Клана, а менеджеры отеля. Они выстроились в шеренгу, а шеф анимации, захлебываясь слюнями, принялся выкрикивать имя и должность каждого, а также зачитывать его краткую биографию. Переводчица успевала только обозвать садовника «менеджером по садоводству», а тот уже кланялся под жидкие аплодисменты. Представили всех, включая секретаршу. Мне понравилось, как переводчица отрекомендовала нам заведующего прачечной. «Лаундри-менеджер», - сказала она. Уже во время представления следующего героя дня девушка вырвала микрофон из рук Шефа и радостно прокричала: «Перед вот этим вот вам, уважаемые дамы и господа, поклонился прачечный менеджер». Наконец очередь дошла до последнего господина. Едва он взял в руки микрофон, едва Шеф раззявил свой огромный рот, как коллеги неизвестного господина устроили ему овацию (факелы к тому моменту они потушили в ведре, стоявшем посредине – это я пишу на тот счет, если ты начнешь придираться, что, мол, с горящими факелами устраивать овацию не с руки). Подражая дирижерам, мистер повернулся к своим и стал хлопать им в ответ. Мол, да что там я – сижу, целыми днями порнографию в интернете смотрю, а вот вы – настоящие герои, работаете на благо родного отеля, пока я расслабляюсь. Наконец, он повернулся к нам и выступил с длинной речью на турецком языке. Я почти не сомневаюсь, что он употреблял такие выражения, как «уверенными темпами к новым свершениям» и «догоним и перегоним «Ксанаду». «Это был генеральный менеджер нашего отеля», - зашелся от счастья Шеф, но хлопать никто уже не стал. В рядах отдыхающих чувствовалось какое-то разочарование. Люди ждали Бориса Моисеева, на худой конец - Кристину Орбакайте (мне кажется, ее всегда ждут на худой конец), а получили даже не Таркана, а какого-то таракана в дорогой рубашке. «Но! – завопил Шеф, не теряя присутствия духа, - Наше! Ослепительное! Шоу! Продолжается!» В этот момент энтузиасты, тайком пробравшиеся на крышу пул-бара, пока все таращились на факельное шествие, облили бензином какую-то инсталляцию, а уже через минуту все желающие могли сфотографировать горящую надпись SEE YOU!
Партия перешла в эндшпиль. На пляже грянула пушка, и небо расцветил салют. Ты знаешь, он мне понравился. Тем более, что из-за этой долбанной работы я не увидел салют в День Победы. А тут такая сатисфакция. «Пока мы тут с вами веселились, - подчеркнул последнее слово Шеф, - повара приготовили неслыханное угощение».
Да уж, веселье то еще. Я все ждал, когда генеральный менеджер разорвет на груди рубаху, опустится на колени и станет неистово размахивать факелами (Верещагин, уходи с баркаса), что твой Брюс Уиллис на взлетно-посадочной полосе в «Крепком орешке-2», или что садовник подожжет косу шедшей впереди него на опасно близком расстоянии секретарши, и она с изумленным криком сиганет в бассейн, но, видимо, повеселиться в тот день было не суждено.
Влекомый черно-белыми фигурами, я в своей любимой оранжевой футболке оказался на площадке мини-диско, дабы вкусить неслыханное угощение. На тех же высоких столах из лобби-бара пузырились бокалы с шампанским, а рядом со сценой притаилось нечто размером с кита накрытое гигантской ковровой дорожкой. «Па-бам!», - грянул неутомимый Шеф, и не принимавшие участия в мюзикле официанты оперативно скатали дорожку, явив взорам изумленной публики композицию из составленных пирамидой Хеопса огромных брусков льда. Мат в три хода. Так в который уж раз я не попробовал китятинки, получив по мордасам мокрой тряпкой несбывшейся Мечты. Мое предложение свалить бруски в бассейн и устроить чемпионат отеля по хоккею поддержки не нашло. Через пять минут шампанское закончилось, и, свистя «Калинку», я отправился допивать в номер. Да черт с ним, с хоккеем. Обхожусь же я как-то без китятины, и без хоккея проживу. Чай не Хельмут Балдерис.

* * *
Поговорив о достоинствах моего отдыха, перейдем к недостаткам. Их будет немного, так как, во-первых, о большинстве я уже рассказал, перечисляя достоинства, а во-вторых, с непривычки я устал писать.
Отелю уже семь или восемь лет. Зимой намечается реконструкция. Как-то нам в номер подсунули анкету, где предлагалось ответить на главный вопрос: как сделать «Кайю Белек» еще лучше. Чтобы она стала хотя бы шестизвездочной. Мне очень понравились некоторые вопросы и варианты ответов к ним. Например: «Ну и как вам «Кайя Белек отель»?» Варианты ответов: «Конечно», «Вне всякого сомнения», «Обязательно», «Надеюсь», «Буду стараться», «Займу денег и да». В оригинале вопрос звучит так: «Приедете ли вы еще раз в «Кайю Белек»?».
Я не стал заполнять эту анкету. Хотя бы потому, что там не было вопроса про пятый этаж. Между тем, смотреть на него без душевного смятения довольно затруднительно. Я уже писал, что пятый этаж кажется построенным наспех в обстановке острого дефицита строительных материалов. Многие даже считают, что изначально его не было, и что эту гадость пришпандорили сверху потом. Однако я видел фотографии новенькой «Кайи», и могу всех разочаровать: был, был пятый этаж. То есть, номера размером 6 кв. м., куда селят по три человека, планировались заранее. В качестве компенсации в этих номерах есть некое подобие балкона.
В номерах обычных (очень душевного размера – метров по 30 каждый) с балконами беда. Такое впечатление, что накануне сдачи отеля в эксплуатацию администрация хватилась: «Ой, а балконы-то мы забыли», спешно послала мальчика в город счастливых людей Кадрие (так написано про это крохотное село в рекламной листовке) за двумя бетономешалками, и вот вам, пожалуйста – за ночь на фасаде здания появилась куча небольших балконов-наростов. Разумеется, эти сооружения ничем друг от друга не отделены, поэтому можно, не повышая голоса, непринужденно общаться с соседями из номера в дальнем конце 100-метрового коридора. Но главное удобство таких балконов заключается в том, что на их перилла можно вешать всякие влажные вещи прямо из номера – только руку протяни.
Не таковы балконы пятого этажа. О, они очень непросты, я бы даже сказал, с начиночкой. Имеют крышу (что естественно, ибо этаж последний), не вынесены на фасад, а находятся как бы внутри здания (что, собственно, и уменьшает в два раза площадь номера), кроме того, между ними имеются перегородки. Но. Под покатой крышей (о нижний край которой человек среднего роста – 183 см – легко может разбить себе голову, как это сделал я) укрыта только половина балкона, до этого же места доходит и перегородка. Интересная архитектурная задумка, не правда ли? Открытая всем дождям, ветрам и нескромным взорам соседей вторая половина балкона густо усеяна птичьим пометом. Жившие в таком номере несчастные жаловались мне, что из-за гордых горных птиц вещи приходится сушить на телевизоре. Мое замечание, что, мол, помёт белый, трусы белые, так чего огород городить, вызвало у счастливой обладательницы номера на пятом этаже (кстати, не хухры-мухры, а судьи) нервный вздох, и мы пошли в мои апартаменты употреблять спиртные напитки.
Мы шли по залитому светом коридору, а я думал, почему в номерах не горят по две-три лампочки, почему в моем громадном номере стоит крохотный 14-дюймовый телевизор, а на пятом этаже занимает лишнее место 21-дюймовый, почему