Я знаю сценарий, по которому развиваются отношения туристок с аборигенами в таких странах, как Турция и Египет. На второй день тебе признаются в любви, в к концу отпуска начинают жениться. Потом ты уезжаешь, а абориген находит другую. Это классика. Почему мне кажется, что мой случай - особенный? А может быть, это тоже одно из свойств курортного романа - каждый из них представляется чем-то из ряда вон? И все же я сомневаюсь:
Мы с Серканом познакомились на набережной в Бодруме. Он просто увидел меня в толпе и завел разговор. Наверное мне уместно было бы сказать: взгляд его черных глаз внезапно зажег во мне страсть! Но ничего такого не было. Я только отметила, что его разговор сильно отличался от всех этих "привет-как-дела", которые обычно сопутствуют русской девушке на турецком курорте, куда бы она ни пошла. Серкан подъехал ко мне как-то: интеллигентно что ли. Я не планировала заводить курортный роман, но отнюдь не исключала для себя такую возможность. И наверное, это было неизбежно для молодой девушки, приехавшей в Турцию в одиночестве и не связанной ни с кем обещанием.
Дни напролет мы проводили вместе. Днем на пляже лежали в обнимку на одном шезлонге, и я частенько засыпала у него на груди. Потом шли в кафе, где работали его друзья, и пили там ледяной чай. Вечером гуляли по набережной, заходили в бары. Танцевать он не любил. Зато часто напевал мне турецкие и курдские песни. Серкану оказалось 27 лет. Он нравился всем моим русским друзьям, а одна мама даже пеняла дочке: "Почему ты такого кавалера не нашла?". И было чему нравится. У него отличная фигура (особенно мне нравились ноги), симпатичный фейс. Но что гораздо удивительней, у него были мозги! И мне доставляло огромное удовольствие просто с ним болтать. О политике, о его работе, о моей работе, и о куче бессмысленных мелочей, из которых часто складываются самые приятные и интересные беседы.
Апофеозом нашего романа стала его болезнь. Уж не знаю, где Серкан умудрился простудиться, но у него поднялась температура, заболела спина, и он стал безостановочно стонать. И тут я совершила неожиданный для себя поступок. Вместо того, чтобы пожелать больному скорейшего выздоровления и отправиться на пляж, я осталась за ним ухаживать! Целых два дня я не загорала, не купалась, пропускала обеды и рисковала заразиться. Окидывая взглядом его маленькую комнатку с крохотным окошком под потолком, я представляла рои микробов, наполнивших это помещение. "А если я заболею, кто будет ухаживать за мной? Дура, я, дура! Я сюда не лечить больного курда приехала, а отдыхать! В конце концов, я деньги заплатила!". Так я думала. Но бросить его не смогла. Я покупала Серкану лекарства, по-свойски перемахивая через забор, чтобы скоротать путь к его апартаментам. А по вечерам, когда больному становилось лучше, я, как верная жена, выгуливала его по набережной. Во избежание заражения я купила водку, снискав себе в глазах исламского юноши репутацию настоящей русской алкоголицы. К счастью, через два дня болезнь отступила, и у нас появилась возможность вернуться к отдыху.
Как-то раз Серкан, видимо, заразившись от меня алкоголизмом, предложил попить водку на пляже. Но у него не было стаканов. Мое предложение спереть стаканы из отеля, где я жила, повергло его в восторг. "Только сделай работу профессионально, а то полиция тебя поймает и посадит в тюрьму!" - предостерегал он. "А ты будешь мне в тюрьму носить хлеб, еду", - интересовалась я. "Буду!". Вечер с водкой удался на славу. Мы развеселились как никогда. Серкан решил продолжить мою воровскую традицию и спер из прибрежного бара апельсины, выполнявшие там декоративную функцию.
Мой друг постоянно задавал мне вопросы, которые явно шли вразрез с правилами курортного романа. Забуду ли я его в аэропорту Бодрума или в аэропорту Москвы? Закончатся ли наши отношения с окончанием моего отпуска? Я смеялась и обещала, что никогда его не забуду. Хотя сама думала: ну конечно, забуду, куда же я денусь, это ведь всего лишь курортный роман! А он тоже смеялся и повторял: "Актриса!". Как-то шутя мы предполагали, что можем встретиться снова, когда я приеду в Турцию в следующий раз. Я признавалась ему в любви - тоже шутя, потому что это была часть игры. В первый раз признание случилось в караоке-баре. Я отправила ему смс-ку: "Я люблю тебя, Серкан!". Он набрал на своем телефоне: "Ты уверена в своих чувствах?". А я, смеясь, набила на своем: "Нет!". Он, кажется, немного расстроился. Но потом открыл мою смс-ку с признанием и долго с нежностью вглядывался в лицемерные буквы.
Однажды мы лежали в обнимку на кровати в его комнате, играла какая-то невыносимо прекрасная турецкая музыка. Серкан говорил мне: "Когда ты уедешь, я знаю, ты никогда не увидишь меня снова: Я никогда не прикоснусь к тебе: Я никогда больше не поцелую тебя". А я повторяла: "Да, да, я знаю". И вдруг неожиданно у меня из глаз покатились слезы. Поразительно, ведь я совсем не испытывала этих чувств! Как говорится, музыкой навеяло. А мой рассудок оставался холодным, и я думала: "Ну не увижу тебя, что с того? Это ведь просто курортный роман". И мне даже было смешно, когда я представляла себе эту картину со стороны. И тем не менее, слезы катились из глаз. Серкан, увидев это, был страшно удивлен и, кажется, умилен.
До меня у него была герлфренд из Эстонии. Она врач и очень хорошо зарабатывает. Серкан говорил, что она хотела выйти за него замуж, и все в Эстонии было готово к его приезду. Она собиралась приехать в августе, но поставила условие: чтобы он непременно в этот же приезд на ней женился. А у Серкана возникло чувство, что она хочет его купить. Так он говорил. А еще раньше, зимой, он собирался к ней. Хотел лететь Аэрофлотом с пересадкой в Москве, но она стала его пугать: "Ты что! Москва - опасный город! Лучше лети через Вену или через Хельсинки!". Она, по словам Серкана, ненавидит русских. Но он так и не прилетел зимой. Из-за войны в Ираке Эстония закрыла границу для Турции.
Серкан уверял меня, что никогда не говорил этой девушке, что любит ее. А мне сказал. Я тоже сказала ему то, чего не говорила своему московскому бойфренду. Что, впрочем, неудивительно. Сказать "Я тебя люблю" и "I love you" - вовсе не одно и то же:
Серкан постоянно пытался убедить меня в том, что он "не такой". Что он приехал сюда работать, а не крутить романы с девушками. "А я тогда откуда?". И он убеждал меня, что я - особенная персона в его жизни. "Ну да, это тоже часть игры" - говорила я себе. Но уже в сомневалась. Уж больно серьезно смотрели его черные-причерные глаза. Как-то раз я в шутку сказала: приезжай в Москву. "Да, я могу приехать. 1 ноября. На 3 месяца. У меня не будет никакой работы. Сколько денег я должен взять с собой?". Мне стало страшно. А если правда? Что скажут мои родители? Что я буду делать с ним в Москве? Я ведь работаю целыми дням! А сказать "не приезжай" я тоже не могла. А вдруг, блин, это судьба? Мои отношения с мужчинами на родине явно зашли в тупик. И я не могла не признать, что он, как ни странно, выглядит рядом со мной логичнее, чем большинство моих знакомых.
Мы сидели в баре. Серкан нарисовал на клочке бумаги сердечко, с одной стороны от него - турецкий полумесяц со звездой, с другой - серп и молот. Потом нарисовал Кремль и какой-то знаменитый мост в Стамбуле. И написал свой адрес, по которому я должна выслать приглашение. В моей голове путались мысли.
Он проводил меня до самого автобусе, который отвез русскую группу в аэропорт. Я целовалась с ним у всех на глазах. Но пока мы ждали автобуса с моими вещами, он обратил мое внимание на забавную сцену: две русские девушки-блондинки обнимались с мальчиками из бара. И я подумала: а мой-то все-таки лучше! Серкан сказал мне: "Если бы я не подошел к тебе на улице, сейчас ты бы прощалась с другим парнем". "Но не с кем-то из них", - улыбаясь, ответила я. Тут он снова стал серьезным. "Да. Они не поедут в Москву за этими девушками. Они найдут новых, как только девушки уедут".
Вот уже три недели, как я вернулась домой. Серкан посылает мне по 5 смс-ок в день. Пишет, что скучает, любит, и никто, кроме меня ему не нужен. Я же пребываю в совершеннейшей растерянности. То ли мне идти в ОВИР и делать ему приглашение, то ли затаиться и ждать, пока судьба пошлет мне какой-то знак. Если он меня забудет и найдет другую, мне будет легче, честное слово. И в то же время не могу не признать: мысль о том, что он может приехать, греет мне сердце. А еще живет в моей голове стервозная женская мыслишка. То-то рассердится его бывшая девушка из Эстонии, если узнает, что Серкан полетел в Москву к русской!