(Творческий отчёт о нетворческой командировке в Индию)


Всем известная пословица «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня» в Индии не работает. В самом деле, зачем нужно торопиться что-то делать в этом иллюзорном мире, если, согласно традиционной вере, душа каждого смертного с неизбежной неотвратимостью обречена на длинную цепь перерождений? Что не успеешь натворить в нынешней жизни, наверстаешь при желании потом, когда-нибудь, в другом облике при более благоприятных обстоятельствах. Суета к добру не ведёт, ведь впопыхах, упаси Шива, можно ненароком и карму себе попортить. Поэтому не ждите, что индийский друг воспримет ваш призыв куда-то пойти и что-то сделать как немедленное руководство к действию. Скорее всего, вы услышите в ответ английское слово «туморэу», означающее в этой стране не конкретное «завтра», а весьма расплывчатое «потом» в смысле «после дождичка в четверг».

Вообще «туморяне» - коренное население этой страны – народ отзывчивый. Если вы, попав в затруднительное положение, обратитесь с вопросом к первому встречному, этот первый встречный всегда радостно покивает головой в ответ – из стороны в сторону и сверху вниз одновременно, что будет означать твёрдое «да, сэр!», покивает даже в том случае, если совсем не поймёт, о чём вы его спросили. Ну не принято в Индии говорить «нет», а вдруг это слово вас огорчит?

Раздобыв в Интернете подробную карту Хайдерабада, будучи уверенным в её топографической непогрешимости, я отправился на поиски достопримечательностей, отмеченных на бумаге жирными значками, но вскоре обнаружил, что карта на руках в этом городе, впрочем как и в любом другом в пределах Индии, не имеет силы действия. Хоть и составлена она была безупречно точно и названия объектов писаны грамотно по-английски, но искать по ней на местности нужную улицу можно было с таким же успехом, как с помощью атласа в незнакомом лесу - разыскивать грибное место. В индийских городах на домах нет указателей улиц, их вообще нигде нет, кроме как на карте города. Кому они нужны, если каждый туморянин без указок знает, на улице имени какого или какой Ганди он живёт?

Перспектива заблудиться в шестимиллионном (по официальным данным) «муравейнике», а точнее – «человечнике», влившись в двухмиллионную (по неофициальным данным) армию городских бродяг и попрошаек, меня не привлекала, поэтому, остановив «тук-тук»1, я сказал единственное индийское слово, которое знал: «Чар Минар». И слово это прозвучало, как пароль. «Хэндрэд рупи», - последовал отзыв. Договорившись до «консенсуса» размером в 100 рупий2, обоюдно удовлетворённые, мы покатили от озера Хусейн Сагар на юг, в старую часть города. Там, за рекой Муси, я осознал, что население страны Тумории состоит не только из индусов, то есть шиваитов, вишнуитов и кришнаитов, коих, если верить справочникам, насчитывается 80%, но также из 13% мусульман, которые, по-видимому, сговорились собраться в одно время в одном месте, конкретно – в Хайдерабаде на Лад Базаре и около Мекки Масджид. Здесь среди уличных торговцев «мусульманской наружности» пестроту расцветок традиционных сари подавляли чёрные никабы и хиджабы женщин, оставляющие открытыми только глаза и кисти рук. Как будто реактивный рикша мгновенно перенёс меня из южной части полуострова Индостан в какие-нибудь очень даже арабские эмираты.

Мекка Масджид, шестая по величине индийская мечеть, рассчитанная на 10000 молящихся, была построена в XYII в. продолжателем рода Мухаммада Кули Кутуб Шаха – основателя Хайдерабада, являвшегося прямым потомком легендарного Бабура, завоевавшего Индию и образовавшего в XYI в. империю Великих Моголов. «Масджид» означает «место поклонения». Эта мечеть известна тем, что в основании её центральной арки лежит камень, доставленный сюда из великой мусульманской святыни – Мекки. А сами арки были сделаны из огромной гранитной глыбы, которую приволокли на это место 1400 не хилых волов, объединённых в одной упряжке.

Слева от входа в мечеть покоится прах низамов хайдерабадских, правивших этим княжеством после прямых потомков Тамерлана.

Великие Моголы хоть и назывались «великими», но человеческие чувства и слабости им были не чужды.

Удивительно, как порой в историю государств вмешивается «человеческий фактор». Так причина появления и процветания пятого по величине города Индии кроется не в стратегических планах и расчётах потомков Тамерлана, а в необыкновенной влюбчивости Мухаммада Кули Кутуб Шаха. Не окажись однажды прекрасная танцовщица Бхагмати в нужное время в нужном месте, а именно во дворце молодого шаха, и на берегу реки Муси так по сегодняшний день влачил бы глубоко провинциальное существование невзрачный маленький посёлок под названием Чичелам. Но потерявший голову от любви Мухаммад приказал возвести на родине танцовщицы каменный город, дав ему название Бхагнагар – по имени возлюбленной Бхагмати. Позднее, когда Бхагмати получила официальный царственный титул «Хайдер Махал», соответственно и город сменил название на Хайдерабад. Вот такой романтической истории любви обязана своим рождением нынешняя столица штата Андхра Прадеш.

Но не только влюбчивые романтики, эстеты и поэты были в роду у Великих Моголов. Сын Акбара Джахангир прославился как великий ботаник. Все 22 года своего правления он вдохновенно составлял гербарии, окольцовывал птичек и рыбок, писал трактаты о тычинках и пестиках.

И только Аурангзеб – властный и бескомпромиссный исламский фанатик – не был склонен к сантиментам. В борьбе за власть он хладнокровно погубил своих братьев, посадил до конца жизни под домашний арест отца – Шах Джахана, чья великая неугасаемая любовь к умершей жене, родившей ему 13 детей, материализовалась в «восьмом чуде света» - дворце Тадж Махал.

Правление Аурангзеба – это бесконечная череда войн. Создавая мусульманскую империю, он подчинил себе почти всю Индию и Афганистан, но перед смертью 89-летним старцем откровенно признался в письме сыну: «Аллах даровал мне жизнь, а я её профукал ни на что»!

В итоге Аурангзеб бездарно профукал не только свою жизнь, но и дальнейшую судьбу великого рода, потому что потомки тирана не имеют будущего в истории. Так, подобно Аурангзебу, азартные картёжники проигрывают состояние предков, так безнадёжные алкоголики пропивают нажитое родителями имущество.

После смерти Аурангзеба династия Великих Моголов потеряла харизму, а затем и власть.

На обломках империи деканский наместник Чин Килич-хан (Асаф Джах I) из династии Камаридов в 1724 году объявил себя низамом хайдерабадским – правителем независимого удела. Но это уже другая история.

В ста метрах от Мекки Масджид, посреди неширокой площади, оккупированной моторикшами и торговцами фруктами и разнообразным пыльным хламом, стоит обращённая на все 10 сторон света3 высокая башня, увенчанная по краям четырьмя минаретами. Это и есть символ Хайдерабада Чар Минар. Казалось бы, сто метров – не расстояние, но чтобы преодолеть их, нужно обладать каменной выдержкой Будды, поставленного на острове посреди рукотворного озера Хусейн Сагар, потому что здесь, на этом рубеже, на ближних подступах к туристической приманке, бдительно несут нелёгкую службу бойцы профессиональной армии попрошаек, и имя им – легион! Это и женщины с детьми на руках, и женщины без детей, и дети без женщин, норовящие вывернуть наизнанку ваш бумажник или карман, а заработав за это тумака, в отместку закидать из-за угла камнями. В Индии каждый получает то, что заслуживает.

«Чар Минар» в переводе означает «Четыре Минарета». Когда-то здесь размещалась исламская школа-медресе, потом – торговый склад, теперь – это просто памятник архитектуры, на смотровую площадку которого ведёт крутая винтовая лестница. Отсюда, со второго этажа, виден весь старый город. Внутри – желтовато-серые стены, оштукатуренные раствором, сделанным из мраморной пудры и перемолотого гороха, замешанными на яичном желтке. И вся эта средневековая «окаменелость» изнутри исцарапана автографами несознательных граждан, страдающих недержанием своего гипертрофированного эго.

Любителям экстремального восточного шоппинга рекомендую побродить по прилегающим к «Четырём Минаретам» узким улочкам. Здесь, в древних, как сам Чар Минар, лавках Лад Базара кое-где под маркой раритета, якобы сделанного из чистого серебра, предлагаются к широкой продаже медные ручные и ножные браслеты, покрытые тонким слоем подозрительного блеска металла, пластмассовый жемчуг, на котором при соприкосновении с острым предметом остаются глубокие борозды, и мутного вида «драгоценные» камни: алмазы, изумруды, сапфиры, отлитые из осколков битого бутылочного стекла из-под пива «Kingfisher». Поторговавшись вволю, можно по возвращении на родину одарить этим «эксклюзивом» родственников и коллег по работе – то-то будут вам признательны! Но если к делу подойти серьёзно, то на этом базаре можно выторговать и настоящие бидри – серебряные украшения в оправе из сплава цинка, свинца и олова, а также натуральный жемчуг, поступающий сюда для обработки из Японии (если не врут его продавцы) аж со времён правления Хайдерабадом низамами, которые были к нему так неравнодушны, что даже употребляли в пищу, перемолотым в муку. Не являясь знатоком и почитателем подобной роскоши, я просто из любопытства осматривал разложенный в лавках товар: кальяны, трубки, пряности и прочие прелести восточного мира.

Как быстро утомляет этот старый квартал! Может быть, потому, что я – не мусульманин и даже не индус? Или потому, что не привык находиться в центре всеобщего внимания, при котором испытываешь такое ощущение, как будто идёшь голым по подиуму? И выпить бы местного джина для укрепления бодрости духа, да нельзя – сие деяние, совершённое в общественном индийском месте, наказуемо. Вдруг полисмен обласкает бамбуковым «воспитателем»? И не поможет даже усердное лобызание ботинка у стража порядка, как не помогло это вон тому шудру4, оскорбившему «почётного брахмана5».

Теперь, раз уж невзначай затронута кастовая тема, придётся сделать отступление и попытаться раскрыть её в пределах своих познаний.

Деление на варны (или по-португальски: касты) существует в Индии уже 25 веков. В «Ригведе» - своде гимнов, составленном во второй половине второго тысячелетия до н.э., так объясняется происхождение этих «слоёв» и «прослоек» общества.

Жил да был некогда Первозданный Человек по имени Пуруша. Лежал он себе, как бревно в первозданном пространстве, и ничего не делал. Поглядели на это безобразие боги, посоветовались промеж себя и порешили принести его себе в жертву, чтобы даром не валялся. Взяли они топоры острые да и порубили этого Вселенского Адама на куски. Разбежались кусочки по всему полуострову Индостан. Те, что были стопами ног, превратились в шудр - низшее сословие, те, что были бёдрами, обернулись вайшьями – «наделёнными имуществом» - торговцами, земледельцами и скотоводами, руки Пуруши трансформировались в воинов кшатриев – «наделённых могуществом», а благородные уста – в жрецов брахманов, убийство которых по тяжести содеянного приравняли в «Законах Ману» к покушению на жизнь священной коровы. И возрадовались брахманы и воспели в гимнах «Ригведы» все источники и все составные части Пуруши, послужившие материалом для строительства декораций в нашем иллюзорном мире: и глаза его, из которых родилось Солнце, и голову его, из которой возникло небо, и ноги, ставшие нашей Землёй, и рассосавшийся пупок, образовавший земную атмосферу, и уши Пуруши, ставшие впоследствии десятью сторонами света. Вот такая получилась у жрецов-брахманов планетарная картина, в которой мы имеем место пребывать.

Официально кастовой системы в Индии как бы не существует, но в жизни она по-прежнему живёт и побеждает, примером чего являются хотя бы брачные объявления в газетах типа: «Добропорядочная мать ищет для сына образованную невесту из обеспеченной семьи. Родителей далитов6 и рамоши7 просит не беспокоиться».

Неравенство кастового строя порождает безысходность низших слоёв общества. Если ты родился далитом, значит заслужил это в своей предыдущей инкарнации, слишком много нагрешил в той, прошлой жизни, поэтому знай своё нынешнее место, терпи и расплачивайся тяжким трудом и лишениями за грехи «того парня» до конца дней своих.

А что делать тем, чьё терпение лопнуло?

Есть радикальный выход из положения: сменить веру.

Хороший повод перейти всем миром в ислам предоставил индусам Аурангзеб, предъявивший коренному населению ультиматум, который состоял из трёх пунктов: 1)бесплатное обращение в его веру; 2)индивидуальная выплата джизии, т.е. пошлины в обмен на сохранение исполнения прежних религиозных обрядов; 3)смерть.

Я думаю, при наличии многочисленности богов в индуистском пантеоне принятие на веру существования ещё и Аллаха сильных возражений у общественности не вызвало: одним богом больше – есть ли повод для беспокойства?

Моё двухмесячное пребывание в Индии совпало с праздником Ганеша Чатуртхи - днём рождения бога Ганеши, который случается ежегодно в сентябре. Ганеша - мальчик с головой слоника – сын богини Парвати. Охраняя покой матери, он осмелился не допустить в комнату бога Шиву – её мужа, за что и поплатился своей головой. Раскаявшийся впоследствии Шива, осознав, что рубанул сгоряча, заодно лишил головы неосторожно подвернувшегося под руку слона, приставил эту самую голову к туловищу Ганеши, и тот ожил, но так и остался получеловеком, полуслоном. Потом с неба пролился цветочный дождь, все вокруг возрадовались, запели и затанцевали – такое вот индийское кино получилось в конце. С тех самых пор каждый год туморяне примерно за неделю перед днём рождения Ганеши устанавливают во дворах и прямо на улицах палатки с алтарями и глиняными идолами божества, купленного на базаре, где они продаются сотнями – от маленьких до больших – за два метра ростом. Там, возле ног глиняного Ганеши, разрисованного яркими красками, брахманы благословляют всех прасадами – вегетарианской жертвенной пищей. Заканчивается праздник ночным массовым утоплением всех окрестных идолов в реке или озере под бой барабанов и звон колокольчиков. Считается, что мудрый Ганеша приносит удачу, если его хорошенько попросить.

Поистине взрослые индийцы – забавны, как наши маленькие дети, которые свято верят в доброго Деда Мороза. Это как если бы мы с вами уверовали, к примеру, в Колобка из русской народной сказки, стали всем миром возводить ему храмы, молиться, одаривать жертвоприношениями, а потом за всё хорошее утопили бы его в ближайшей мутной луже.


Корпорация Hindustan Aeronavtics Limited (HAL) за счёт которой я находился в Индии, располагалась на окраине Секундерабада – северной административной части Хайдерабада в районе под названием Баланагар. Там я работал, там же и проживал вместе с несколькими специалистами из разных городов России – в одном из жёлтых двухэтажных коттеджей.

Территория предприятия была разделена на две части: жилую зону и производственную. Жилой посёлок содержал всю необходимую инфраструктуру, там была почта, узел связи, поликлиника, парикмахерская, стадион, бассейн с лягушками под открытым небом и индуистский храм. Внутри посёлка в торговых лавках можно было купить всё нужное и ненужное, кроме водки и пива – за этим товаром приходилось шагать за проходную, и там, просочившись сквозь непрерывный гудящий поток, состоящий из тяжёлых грузовиков-дальнобойщиков и «Амбассадоров»8 с моторикшами, отовариться наконец в полуподвальной специализированной лавчонке лимонным сорокатрёхградусным джином «Blue Riband» и пивом «Kingfisher».

Производственная часть HALа была отделена от охраняемого жилого посёлка ещё одной высокой стеной и двумя проходными, при которых вооружённые и очень усатые командиры прощупывали до нитки всех входящих и выходящих, кроме прикомандированных иностранных граждан.

Удалённое расположение предприятия HAL и жёсткий график работы не способствовали освоению культурной программы, составленной мной ещё дома, до поездки в Индию, и всё-таки на 2/3 я её выполнил.

Поразил разнообразием экспонатов в количестве более 30 тысяч штук музей Саларджанг. Назван он по имени девана (премьер-министра), находившегося при низаме9 хайдерабадском. Это он – Наваб Шуджа-уд-даула Мухтиар-уль-мульк Салар Джанг III (так выглядит его полное имя) – член европейской масонской ложи и страстный ценитель всего изящного, старинного и блестящего – может быть, и сам того не желая, предоставил нам возможность всего за 150 рупий насмотреться на знаменитую мраморную статую Ребекки, на Маргариту с Мефистофелем, вырезанных из цельных кусков дерева, ознакомиться с образцами индийской миниатюры, китайского фарфора и персидских ковров, пройти мимо карет и предметов «брахманистой» мебели, старинных копий Корана, стихов основателя Хайдерабада Мухаммада Кули Кутуб Шаха, написанных на наречии телугу - языке его матери, мимо колющего, рубящего, режущего и стреляющего оружия «времён Очакова и покоренья Крыма», увидев много ещё чего всякого разного любопытного, собранного в 77 комнатах этого очень вместительного дворца.


Форт Голконда находится на другом краю Хайдерабада на расстоянии 11 километров западнее центра старого города, куда от Секундерабада не всякий рикша согласится везти.

Если вы человек отчаянный и не очень дорожите своей нынешней инкарнацией, можете воспользоваться для посещения этой средневековой крепости городским автобусом, например №80, курсирующим между Секундерабадом и главным входом в цитадель. Но предупреждаю заранее, что автобус придётся брать штурмом на ходу, вклиниваясь в свисающую из открытых дверей живую гроздь, состоящую из индийских мужских тел. Признаюсь честно, я не любитель экстрима, стоять одной конечностью на прыгающей по ухабам подножке, подставив «корму» проезжающим вплотную грузовикам с надписью на кузове по-английски: «Бибикайте, пли-и-из!» - это не для меня.

К счастью, по условиям контракта, гарантирующего наше пребывание в HAL, индийская сторона обязалась предоставлять российским специалистам по воскресеньям служебный автомобиль с водителем для удовлетворения наших культурных потребностей. Им-то мы и воспользовались для посещения этого бывшего восточного города-сада, легендарной столицы Кутуб Шахов, именовавшейся Голкондой10.

Теперь – это город-призрак, оживающий в сумерки по вечерам при сказочной иллюминации прожекторов во время ежевечернего звукового светопредставления на тему:

«Крепость выстроил Кутуб,
Потому что был не глуп…»11

Заплатив 100 рупий и миновав массивные ворота с торчащими из них острыми шипами (чтобы слоны, находящиеся на службе во вражеской армии, не могли их высадить), преодолев около 1000 ступеней лестницы, ведущей мимо бывших солдатских казарм, мимо заключённого в каменные стены водоема хитроумно выполненной ирригационной системы, мимо гранитных дворцов, принадлежавших министрам, и полуразрушенных складов, вы попадаете на небольшую ровную площадку с мечетью Ибрагима Кутуб Шаха. Ещё несколько десятков ступеней вверх – и вы оказываетесь на ровной вершине холма с возвышающимся на ней Дурбар Холлом, из проёмов окон которого виден убегающий вдаль Хайдерабад и бывшие алмазные копи, принёсшие богатство и зависть соседних правителей. После нашествия Надир Шаха правящие низамы устроили здесь казначейство и государственную тюрьму.

Какой богатый материал для истории, состоящий из придворных интриг, страстей и предательств, хранит каменная память этих гранитных глыб! Здесь и убийство основателя династии Кутуб Шахов, старательно подготовленное его сыном, и измена крупного военачальника, открывшего ворота Аурангзебу, в течение 9 месяцев осаждавшему неприступную крепость, и отважная гибель последнего защитника форта рядового солдата по имени Абдул Рзак Ляри, со словами «хочу умереть свободным» отказавшегося сдаться окружившим его сипаям из армии Великих Моголов. Но судьба знаменитого алмаза Кох-и-Нор, украшающего корону английской королевы, заслуживает отдельного рассказа.

Этот уникальный камень весивший в период его бурной исторической славы 186 каратов (37,2 грамма), ни разу не продававшийся, но сменивший 18 хозяев, кроме бед, несчастий и смертей, ничего своим владельцам не приносил. Ценность Кох-и-Нора определялась индийскими раджами как сумма расходов, затрачиваемых на полуторадневное питание рисом до самого «не хочу» всего человечества. Согласно древнему пророчеству: «Только женщина и Бог могут носить этот алмаз без ужасных последствий для себя».

В одной индийской легенде рассказывается, что этот камень случайно обронил сын Бога Солнца Карна. Другие «преданья старины глубокой» утверждают, что алмаз этот достоинством от 600 до 800 каратов светился во лбу странного младенца, обнаруженного пять тысяч лет назад на берегу реки Ямуна. Девочка, нашедшая ребёнка, отнесла его во дворец раджи, где и выяснилось, что младенец этот не кто иной как единокровный сын Бога Солнца. Камушек у ребёнка изо лба сковырнули и приделали статуе Шивы на место третьего глаза, дабы эта статуя всех вокруг просветляла. А мальчику сказали, что ему очень к лицу пришлась дырка во лбу.

Но есть и третий «легендарный» источник, упоминающий этот алмаз вместе с древнеиндийским героем по имени Викрамадитья, которому все цивилизованные туморяне надысь достойно отметили 2063 года со дня рождения.

Более близкие и достоверные источники отслеживают судьбу этого чуда природы лишь с XII века.

Султан Бабур в своих мемуарах писал, что этот бесценный камень оказался в Дели после завоевания Ала-Аддином княжества Мальва в 1304 году. Когда Великий Могол Бабур аккупировал Индостан, вместе с Индостаном он приобрёл и алмаз, о чём даже не догадывался. Этот камень был обнаружен случайно его сыном Хумаюном в казне султана, что хранилась в Агре.

Приобретя драгоценный минерал, наследник кабульского царя потерял покой и волю. Бежав из собственного дома, он вынужден был расплатиться за гостеприимство с персидским шахом, согласившимся приютить молодого человека. Единственной ценной вещью, которой владел могольский гость, был редкой величины алмаз. Персидский шах милостиво позволил Хумаюну подарить ему этот камень, но, почувствовав, что алмаз таит в себе злую мистическую силу, быстренько передарил его своему другу Бурхану из Охлиднагара, с которым этот уникальный бриллиант благополучно перекочевал в Индию, а затем вновь прописался во дворце султана.

Однажды шах Джехан, которому камень достался по наследству, наняв венецианского камнереза Гортензио Борджио, приказал переогранить алмаз, придав ему форму цветка розы. Когда ювелир выполнил свою работу, от камня весившего к тому времени 191 карат осталось всего 186 каратов. Возмущённый таким расточительством шах тут же лишил бедного Гортензио всего имущества и выпроводил его нищим за пределы страны, не заплатив за работу ни рупии, ни пайса. Тем не менее он вставил алмаз в свой церемониальный «павлиний» трон, где тот и торчал до тех пор, пока в 1739 году не пришёл за ним с войском из Персии шах Надир.

Однако алмаза, в царском стуле непрошеный гость не обнаружил. Спросить прямо: «Куда ты, сквалыга, подевал бриллиант, которым хвастался перед соседними шахами, Надир постеснялся. Выручила шаха Надира одна из многочисленных жён Джехана, подсказав тому, что её скаредный супруг никогда не расстаётся с драгоценным камушком, что он даже спит с ним, не снимая тюрбана. Обрадованный шах Надир, потирая в нетерпении руки, тут же направился к бывшему коллеге Джехану и прямо с порога предложил обменяться «на брудершафт» головными уборами в знак примирения и вечной дружбы. Джехан от такого предложения аж подпрыгнул, как укушенный, но возразить не посмел – наверное, из скромности.

Когда шах Надир размотал добытый восточной хитростью тюрбан и обнаружил в нём то, что так долго искал, то невольно воскликнул поражённый блеском алмаза: «Ёлы-палы! Да это же - Кох-и-Нор!!!». С тех пор этот камень так и зовётся «Кох-и-Нором», что означает «Гора света».

Вскоре вместе с Надиром алмаз оказался в Исфагане, где шах от радости спятил и был убит генералом Ахмадом Абдали – собственным телохранителем. Однако драгоценного камушка в тюрбане шаха Надира Ахмад не обнаружил. Им уже по праву владел сын убиенного шаха. Схватив наследника Надир-шаха и препроводив его в пыточную камеру, Ахмад попытался выведать у него, где спрятан бесценный бриллиант. Но молодой человек оказался твёрже алмаза, и даже когда палач выкалывал ему глаза, а затем лишал жизни, не выдал «Кох-и-Нора».

И всё же через некоторое время легендарный камень оказался в руках Ахмада. С ним афганско-подданный Абдали и отправился в Кандагар основывать свою королевскую династию, назвав её (династию) «Жемчужиной века» (Дурр-и-Дауран).

Перед смертью в 1773 году Ахмад Абдали вместе с афганским троном завещал «Кох-и-Нор» своему сыну Тимуру, который переехал с алмазом в Кабул.

В 1793 году Тимур отошёл в мир иной, а его место в мире этом занял пятый по старшинству сын (а всего их было у Тимура 23) по имени Заман-Мирза.

Минуло двадцать относительно спокойных лет, и вот в 1813 году на территорию Афганистана во главе многочисленного войска вторгся Раджит Сингх – правитель Лахора (сейчас этот город находится на территории Пакистана). Разгромив афганские отряды Замана Мирзы, он выдвинул всего одно условие для заключения мира: передать в качестве контрибуции алмаз Кох-и-Нор, и, заполучив его, не медля убрался восвояси в свой тогда ещё индийский город Лахор, где на всех торжественных приёмах неизменно являлся с браслетом, в который был вставлен трофейный алмаз.

После смерти Раджита Сингха знаменитый «камень преткновения» достался по наследству его сыну Далибу Сингху.

В это время в Индии уже хозяйничали англичане. Их бесцеремонная политика не устраивала коренное население, и в 1848 году сикхские полки, размещённые в Лахоре, не на шутку взбунтовались. Восстание было подавлено, но двенадцатилетний раджа Далиб Сингх потерял остатки номинальной власти и в обмен на пожизненную персональную пенсию уступил все свои сокровища вместе с Кох-и-Нором английской Ост-Индской компании на радость её управляющему лорду Далхаузи, который быстро смекнул, как следует этой дармовой вещицей повыгоднее для себя распорядиться. Прибыв в Лондон, он 3 июля 1850 года вручил камень королеве Виктории (благо, случай представился удобный: 250-летие Ост-Индской компании), чем заслужил благоволение Её Величества.

Но камень, представленный на Всемирной выставке в 1851 году, не произвёл фурора, восточная огранка не пришлась по вкусу взыскательной публике. Королевское самолюбие было задето. Пригласив во дворец из Амстердама известного ювелира Воорзангера, Её Величество, как утверждают некоторые источники информации, собственными руками под чутким руководством голландского мастера, забыв о своих прямых обязанностях, засучив рукава, в течение 38 дней гранила и шлифовала алмаз, придавая ему «европейский» вид. Я не был очевидцем этих событий, но думаю, что не царское это дело – пилить камни, для такой работы состоял на службе при дворце королевский минералог Джеймс Теннашг. В результате новой переогранки камень не достиг классических пропорций бриллианта, потеряв при этом ещё 83 с лишним каратов, чем ещё больше разочаровал придворных дам. Приспособив его под брошь, Королева Виктория некоторое время появлялась с ним на приёмах, а после её смерти Кох-и-Нор нашёл себе место в императорской короне, принадлежавшей королевам Александре, а потом Марии. Ныне легендарный алмаз украшает Малую корону королевы-матери, изготовленную фирмой «Гаррард и Ко».

Однако думаю, «Кох-и-Нор» рано навечно списывать в музейное хранилище Тауэра. Этот непростой камушек ещё способен устроить неприятности некоторым венценосным особам, недаром на него объявилось сразу три мировых претендента, потребовавших от английского престола возвращения алмаза на его «историческую родину» - это Индия, Пакистан и афганские талибы.


Прежде чем покинуть вершину холма, увенчанную Дурбар Холлом, осмотрите с высоты птичьего полёта уходящий за горизонт Хайдерабад.

И конечно же не будет вам счастья в личной жизни и успехов в труде (шутка), если вы не загляните в храм, посвящённый богине Махакали, над которым нависают два огромных камня-лингама.


А теперь из глубокого прошлого вернёмся в глубокое настоящее.

Севернее Голконды расположен самый закрытый район Хайдерабада: Хайтек-сити – город в городе, известный далеко за пределами Индии. Здесь, в «резервации», за неприступными заборами при многочисленной военизированной охране, не позволяющей вам не только приблизиться к «секретным» объектам, но и фотографировать их издалека, живут в своём виртуальном «компьютерном» мире несколько тысяч индийских программистов, ежегодно принося государственной казне прибыль в несколько миллиардов долларов, получая при этом за труд ежемесячно всего лишь от 300$ (молодые специалисты) до 2000$ - 3000$ (руководители крупных проектов).

Даже наш «крутой» джип с индийским государственным флагом на капоте не помог нам проникнуть вглубь «Киберобада». Пришлось ограничиться осмотром нескольких офисов известных мировых фирм из окна машины, в то время как наш водитель оправдывался перед офицерами охраны, прикинувшись простым «индийским валенком», случайно сбившимся с истинного пути - центральной городской трассы. Но даже такой беглый осмотр помог понять, насколько территория города программистов отличается от остальных «мещанских» кварталов Хайдерабада своей ухоженностью. Обилие зелёных лужаек и цветников, постоянно поливаемых чуть ли не минеральной водой, добытой из целебных источников Индостана, чисто подметённые пешеходные дорожки и почему-то полное отсутствие коренного программно-озабоченного населения на них делали Хайтек-сити похожим на город-призрак.

Наше непрошенное вторжение на заповедную территорию «силиконовой долины» оказалось непродолжительным, очень грозные с усами от Кальяна Рамоджи Саина12 офицеры охраны, проверив документы у водителя, приказали немедленно убираться вон. Пришлось подчиниться и ограничиться в этот день посещением парка Шилпарамам, благо он находится от Хайтек-сити в пяти минутах езды.

Если вы, будучи в Хайдерабаде, устали от постоянной перенаселённости окружающего вас индийского пространства и хотите немного побыть в уединении, приезжайте сюда в 10 часов утра. Всего за 10 рупий (небывалый случай, чтобы входной билет стоил одинаково для иностранных граждан и местного населения!) вы насладитесь тишиной, наглядитесь на природные каменные статуи, отдалённо напоминающие (если внимательно присмотреться) животных и птиц, выберите себе, поторговавшись, большу-у-ущий глиняный или силуминовый сувенир, чтобы потом удивляться над собой: «И на фига мне эта хреновина?» - а просто настроение было хорошее, потому и купил.

Побродив по чистым аллейкам в окружении аккуратно подстриженных растений и разнообразных видов пальм и не пальм, при полном отсутствии во всём обозримом пространстве профессиональных приставал и попрошаек, вы вернётесь в городскую суету с умиротворённой душой, отдохнувшим и посвежевшим.


Но самое любимое место нашего отдыха - озеро Шамирпет, которое находится в 24 километрах к северу от Секундерабада – идеальное место для любителей шашлыков и пикников.

Не рассчитывайте здесь поплавать и понырять в своё удовольствие, на этот мелкий, но широкий водоём купаться ходят только коровы. Не думаю, что вы согласитесь принимать с ними общую ванну.

Удивительные пейзажи вокруг озера, состоящие из причудливого нагромождения каменных глыб, разбросанных природой повсюду, безлюдные берега с эвкалиптовыми рощами дают возможность расслабиться и обгореть под нещадно жалящими лучами индийского солнца.

Местные жители устроили здесь каменоломню, с помощью молота и зубила они рубят огромные валуны на прямоугольные бруски, которые применяются в качестве вечных не подверженных гниению столбов при возведении всяческих заборов и оград. Дерево в Индии ценится дорого, а камней по всей стране навалено столько, что всему индийскому населению до второго всемирного потопа их не успеть расколотить.

Рядом с озером проходит автомобильная трасса, вдоль которой поджидают вас многочисленные недорогие закусочные и отели с привлекательными ресторанчиками, где вкусно и дёшево готовят баранину, томатный суп с гренками и подают холодное пиво.

В одну из поездок на озеро Шамирпет на этой дороге нам повстречалось шумное индийское шествие, посвящённое богине Шакти. Полуголые мужчины с раскрашенными телами и лицами задорно отплясывали под барабаны перед паланкином, установленным на кузове грузового моторикши, в котором под розовым зонтиком восседала раскрашенная кукла – воплощение десятирукой богини.

Приняв участие во всеобщем веселье, мы двинулись дальше, проезжая мимо армейских казарм, выстроившихся бесконечной шеренгой вдоль дороги, возвращающей нас в «Рашен анклав».

Кстати, со словосочетанием «Рашен анклав» у нас произошёл забавный случай.

Однажды в один из воскресных дней нагулявшись и наездившись по городу досыта, мы попросили водителя отвезти нас домой – конкретно: в «Russian Enclave». Водитель, служащий в корпорации HAL и проживающий по соседству с нами, остановив джип, минут десять выспрашивал у коллег по профессии, стоящих со своими транспортными средствами под красным сигналом светофора, где в Хайдерабаде находится «Рашен анклЮв», те в ответ делали круглые глаза и посылали его подальше: на Север, туда, где по улицам гуляют медведи. Когда наконец до водителя дошло, чего мы от него добиваемся, он несколько раз ударил себя ладонью по лбу, изображая глупого «бананоголового». Так с помощью индийского водителя курьёзное слово «анклЮв» укоренилось в нашем «живом великорусском языке».


Ещё одно относительно тихое и комфортное место находится на юге Хайдерабада – это зоопарк имени первого премьер-министра страны Джавахарлала Неро, заселённый всяческим зверьём более сорока лет назад. Здесь за то, чтобы пронести фотоаппарат или камеру, нужно заплатить в кассу дополнительную сумму в 20 рупий. Входной билет стоит столько же.

Хайдерабадский зоопарк приятно отличается тем, что в нём победила демократия: животные здесь не томятся в клетках, а проживают на открытых площадках, ограждённых от посетителей низкими заборами или рвами с водой, поэтому содержащиеся на зелёных лужайках звери выглядят вполне респектабельно.

Для маленьких детей и очень ленивых взрослых по территории зоопарка специально проложили узкоколейку, по которой весело грохочет жёлтый «игрушечный» состав с красным паровозиком во главе. А ещё здесь можно прокатиться на слоне, если вы ему понравитесь.

Если же вы всю жизнь мечтали забраться на верблюда, мечта ваша наверняка осуществится в небольшом уютном развлекательном парке «Dhola-Ri-Dhani». Он находится в 18 километрах к северу от Хайдерабада на трассе Medachal Road. За все удовольствия сразу вы заплатите при входе, приобретя билет всего лишь за 100 рупий.

Сюда лучше приезжать с детьми, чтобы прокатить их на маленьком катамаране в мутной лужице, поучиться у мускулистого мужичка, как с помощью ремня можно ловко взбираться на высоченные скользкие пальмы, если вдруг очень захочется кокосов. Здесь вы сможете сфотографироваться в обнимку с муляжом пещерного пращура, жадно пожирающего сырое мясо, с динозаврами и питонами, мартышками и прочей неживой «живностью». Здесь же работает ресторан, и различные аттракционы, но только в определённое время, указанное во входном билете. А при выходе из парка седой брахман осчастливит вас, пометив на лбу – в районе третьего глаза - красной тикой. Если же вы воспротивитесь, то