Я пробовала многое. Но только восточные танцы роковым образом соединили все в моей жизни: любовь к движению, мечту об изящном, удовольствие от общения и неутолимую жажду Христофора Колумба, стремившегося к иным берегам.

Я как-то сразу поняла, что буду в ЭТОМ. Потому что это был МОЙ способ относиться к вещам вокруг и себе самой. Это МОЙ образ мыслей и МОЕ отношение к телу. Все срослось, сплелось воедино, – как корни, где-то в глубине земли. Мое дерево уже начало расти.

В 2002 году я сделала свою танцевальную школу, которой дала короткое и звучное имя «Аиша».

Египтяне едят такой хлеб : АЙШ БАЛАДИ . ЖИЗНЕННО важный продукт – не только потому что хлеб, но и потому еще , что его форма позволяет им обходиться без ложек и вилок. Этот хлеб – еда сам по себе и ЭТИМ ХЛЕБОМ можно есть тоже. АЙШ – это жизнь.

Нужно было многому научиться. До этого я танцевала фламенко. Я всегда любила Федерико Гарсия Лорку и думала, что полюблю этот танец точно также как и его стихи. Я ошибалась. Лорка остался, а растрепанная тень фламенко, побледнев, постепенно скрылась из виду. Ничего не выйдет, если это не твой характер.

Как всегда, я с головой ринулась в учебуJ. В Украине в начале нынешнего века J ничего не было, пришлось ездить в Москву, к хорошим мастерам.

Потом в столицу стали приезжать египетские учителя. Занятия у Ракии Хассан, Йоссри Шерифа , Айды Нур и Тито определили мой выбор : именно египетский стиль. Я поняла, что нужно ехать в место, где в сущности, единственное в мире ТАКОЕ вечернее солнце – розовое, щемящее, пахнущее грейпфрутовой горечью и стариной.

Поездка на фестиваль Найл Групп в Каир в апреле 2006 года поменяла все в моей жизни.
Нет, не все в моей жизни, меня саму. Нет, даже не поменяла, а открыла меня заново.
Меня – себе самой. Удивительное чувство.

А сам Каир! Я попалась! Каир взял меня всю, навсегда, со всеми внутренностямиJ. Потом я была и в Александрии, но Каиру я не изменила ни разу.

Я возвращаюсь туда все чаще, потому что в Каире не только мои любимые учителя, там живут мои дорогие люди, целые семьи, мои друзья, которые ждут меня как родного человека, любят, скучают и всегда рады встрече.

В дни фестиваля я живу в отеле, потому что это удобно, там сосредоточена фестивальная жизнь. Но следующие недели, после, я всегда перебираюсь в одну из семей моих египетских друзей – бывало в Александрии, но чаще – в Каире, живу, готовлю еду, накрываю на стол, провожу в разговорах целые ночи. Гуляю по набережной Нила, пою и танцую вместе с ними. Это важный опыт.

Если я люблю то, чем занимаюсь, я хочу знать об этом как можно больше. Египетский стиль – это не только техника, но и манера. А где лучше это поймешь, чем среди людей, живущих в Египте? Я наблюдаю за всем – за тем, КАК они говорят, ЧТО рассказывают, СКОЛЬКО жестикулируют, НАД ЧЕМ смеются, ОТ ЧЕГО плачут, ЧЕГО стесняются и боятся...

Мне нравится слушать быструю арабскую речь, обогащенную уникальными, громкими междометиями, изрядно приправленную бурной жестикуляцией. Я живу по-настоящему, когда не сплю ночами, гуляя по набережной Нила или просиживая до утра в клубах, слушая настоящую египетскую музыку, танцуя под живой оркестр вместе с Саадом, Шаабеном Абдель Рахимом и Ахмедом Эсауи. Я люблю это настроение, такое «шааби» – жизнерадостное и немного наглое. Египетское городское веселье.

У меня в Египте взаимная любовь. С двумя удивительными существами. В Александрии обо мне помнят двое детей – красавица Геба и малыш Оссама.
С ними мы делимся самым сокровенным. И никто не понимает меня лучше, чем они.

Они приедут ко мне в Одессу и Геба обязательно выйдет замуж за русского (мечта продвинутой египтянки!), а Оссама станет знаменитым режиссером.

Иногда в Каире я отвлекаюсь от танца тела и перехожу в тонкую сферу танцующего, как дервиш, Духа.

Никого из своих египетских друзей я не беру в эти путешествия. Потому что это нужно переживать в одиночестве.

Я никогда не забуду Город Мусорщиков и коптские храмы в пещерах. Это ОТДЕЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ. О ней можно думать бесконечно – как и о загадочно остром вкусе холодной воды из колодца, где купали маленького Иисуса, как о теплом объятии сухого дерева, когда-то укрывшем своими ветвями святое семейство, бежавшее в Египет, а теперь согласившегося на то, чтобы я прислонилась к Нему. Здесь все – трогательная тайна : и маленькая ванночка, в которой омывали Спасителя, и иконы, которым , по крайней мере, НЕ одна сотня лет. А кажется, их писала совсем детская рука…

Такое нужно переживать в одиночестве. Потому что ты становишься свидетелем особенной, тонкой истории .

Это история удивительных взаимоотношений ислама и христианства, это почти история любви и страсти. Как между мужчиной и женщиной. Да - да, здесь было все : от трепетного интереса, нежности и узнавания друг друга до выяснения отношений ,бури непонимания, жестокой войны, поиска компромисса и умения жить рядом.
Мы многого не знаем об этом, и правда часто скрыта также как в отношениях двоих – посторонние судят поверхностно, а между двумя людьми всегда есть свой, скрытый счет: любви и обид, верности и предательства, мелочности и благородства.

Если бы это не было любовью – не было бы феномена Бабы (папы) Шнуды – христианского священника, которого любит вся исламская часть жителей Каира, и к которому идут за советом точно также как и христиане. Если бы это не было любовью – одержимые мусульмане не шли бы к коптам на «вычитки» и не возвращались бы к себе с просветленными лицами и умиротворенными душами…

Если бы это не было любовью – не было бы самого Каира, где рядом – разные люди и религии.

Я отчаянно люблю это место. И когда звучит балади, я всегда вижу срезанные крыши домов. Они песочного цвета. А над ними – небо той выцветшей ,тихой голубизны, какое бывает только в Каире.

Здесь, в этом месте есть такая жуткая печаль…я люблю ее , как люблю звуки аккордеона, как люблю вечерний воздух Гизы, дышащий в открытые окна мчащейся машины, как люблю единственный в целом мире - розовый , круглый хлеб заката, плывущий над верхушками пирамид.

Иногда я думаю: Господи, ну почему обязательно Каир? Поеду-ка я в Париж или Палермо…Но такая смертельная тоска охватывает меня, когда я представляю, что можно поехать в другое место, а не сюда. А как же моя музыка? А наши вечера? А прогулки на конях в полнолуние, вблизи Хеопса, Хефрена и Миккерина?

Я покупаю билеты, причем обратная дата всегда немного «оттягивается» от запланированной, в большую сторону. Я пишу друзьям и сообщаю дату прибытия. Они будут меня встречать.

В Одессе я замечаю все самолеты. Мне нравится рыхлый белый след в голубой небесной глазури . Он сладкий.
Я поднимаю голову вслед за рокочущим звуком и каждый раз ловлю себя на мысли : «Скоро, скоро. Еще немного, Каир. Ты ждешь меня, Любимый?»