Каир.
В Москве идет снег, самолет обрабатывают антиобледенителем, мы ни как не можем получить разрешение на взлет. Да, погодка не ах! Наконец самолет выруливает на взлетно-посадочную полосу. Ночь. Я лечу в Каир. Сзади меня сидят трое арабов, всю дорогу что-то оживленно обсуждают, вскакивают с места, размахивают руками, в общем, ведут себя более чем активно. В какой то момент я даже умудряюсь понять, о чем идет речь. Их волнует вопрос, а есть ли еще на борту египтяне. Может быть этот, а тот, тот тоже вроде похож, рассуждают они. Нет, ТАКИХ на борту больше нет, уж я то знаю. Убаюканная этой мыслью я засыпаю, просыпаюсь, когда начинают разносить напитки и еду. Через ряд, на противоположной стороне сидит русский бизнесмен, всю дорогу он потихоньку наливает себе водку, выпито уже больше пол бутылки, впрочем, это никак на нем не сказывается, просто ему скучно и надо как-то скоротать время. Оказалось он хорошо говорит по-арабски, мои беспокойные соседи уже стоят рядом с ним, общаются. Ну что ж, надо пообщаться и мне. Это мое первое самостоятельное путешествие, да еще в одиночку, немного страшновато. Больше всего меня волнует паспортный контроль. Египтяне, увидев, что я направляюсь к бизнесмену, расступаются и замолкают. Бизнесмен любезно помогает заполнить мне миграционную карточку, которую выдают здесь же в самолете.
В Каире тепло, настоящее лето, +23ºС. Зимние вещи убраны. Паспортный контроль пройден без всяких проблем, ну вот, а я боялась. Вперед к приключениям!
Таксист находится сам, я не особенно торгуюсь, потому что не люблю, и устала. Не без труда мы находим нужную гостиницу, ночь подходит к концу, я, наконец, ложусь спать.
Я фотожурналист на отдыхе, меня интересует жизнь местного населения, и поэтому я решаю отправиться в зоопарк. Вы уже смеетесь? Напрасно. Зоопарк в Каире - это скорее место проведения досуга, а не место приобретения новых знаний в плане изучения зоологии. Оттуда бежало, много моих соотечественников не выдержав, плотного общения с местным населением. Для меня это проверка на контактность. Своеобразный экзамен.
Одеваюсь поприличнее. Брюки и рубашка с длинными рукавами, платок на всякий случай в сумке. За местную конечно не сойду. Женщина с профессиональным фотоаппаратом, уже необычно, но, по крайней мере, не вызывающе.
Очень много детей, вместе с учителями. Когда дети начинают со мной общаться очень настойчиво, учителя их аскивают и извиняются. Меня детское общество скорее забавляет, чем утомляет. Очередной разговор заканчивается общим фотографированием.
Здесь можно кормить животных, за определенную плату специальный служитель дает тебе палочку с едой. Египтяне устраивают перекусы прямо на траве рядом с клетками. Рядом на площадке мальчишки играют в футбол. Мячик попал в вольер к горному козлу, не беда, парень, не долго думая, перелезает через невысокий заборчик и достает мяч. В очередной клетке почему-то сидят собаки, а дальше верблюды, которых здесь больше чем у нас собак. Трудностей со съемкой особых не возникает. Народ очень доброжелательный, не конфликтный. Не хотят быть сфотографированными, как правило, женщины (ну да женщины везде одинаковы), если такое происходит, я немедленно убираю фотоаппарат, широко улыбаюсь, извиняюсь и ухожу.
Кажется, я справляюсь.
Туда ехала на такси, обратно решила на автобусе. Что мне нравится в египтянах, так это их отзывчивость, если у тебя проблема, все тут же бросаются тебе помогать. Арабский язык я не знаю, выучила по Интернету несколько слов, в основном это формы вежливости. На следующий день решаю посетить Цитадель. Все-таки проторенные туристические тропы мне обойти не удается. Меня по-прежнему легко развести на деньги, так как цен я не знаю, чем местные таксисты успешно и пользуются. Ну, если уж не совсем в наглую, то ладно. Возле входа в Цитадель стоит охранник и тщательно ощупывает, какого то мужика. Мне смешно, у мужика ничего нет, а у меня полный рюкзачок фотоаппаратуры. Ну что, и меня будешь так же ощупывать, показываю я охраннику. Видно показала выразительно, охранник, молодой парень, смутился. «Нет, проходи», показывает он. «Спасибо», я смеюсь. «Ты ведь обратно пойдешь этой дорогой?», спрашивает он с надеждой. Но обратно я выхожу через другие ворота. Путь мой лежит в Город мертвых, место сколь интересное, столь и опасное. По описанию в путеводителе, там прямо на кладбище живут люди. Прохожу по узкой улочке, да, все как написано. Райончик тот еще, поэтому улыбка на ширину плеч и приветствие каждому встречному. Фотографировать решаюсь только несколько раз, да и то каждый раз спрашиваю разрешения. Грязь несусветная, повсюду вьются мухи, да, это не прилизанная и выглаженная туристическая тропа, это жизнь. На выходе наталкиваюсь на литейную мастерскую, хозяин как не странно, в таком месте, говорит по-английски. Он показывает мне свой бизнес. Отливает бляхи, подковы, потом продает на рынке Хан-Эль-Халили. Я оставляю ему несколько открыток с видами моего города на память.



Фаюм.
Хочу поехать в Фаюмский оазис, мне нужен водитель, желательно с хорошим английским. Я захожу в первое попавшееся тур. бюро. Нет проблем, плати деньги и водитель твой на весь день. Так я знакомлюсь с Хосни. Как он мне представился: «Я Хосни, но не Мубарек», так я его и запомнила.
Хосни зовет меня пить чай, ладно, пойдем, заодно и познакомимся. Завтра нам целый день предстоит быть вместе. Никогда бы не подумала, что человек так может радоваться своему клиенту. Он названивает всем своим друзьям: «Она завтра едет со мной», и мне: «Поговори с моим другом», ну что бы он поверил Хосниному счастью. Приходиться немного подыгрывать, похоже, вечер у моего водителя удался.
На утро мы отправляемся. Хосни хорошо говорит по-английски. Я выясняю, что у него есть жена и двое маленьких сыновей. Я ему, похоже, тоже не безразлична. Я тут же сочиняю себе мужа египтянина и пылкую любовь, однако надо соблюдать технику безопасности.
Настроение у Хосни хорошее, он поет вместе с магнитофоном, танцует (при этом за руль он естественно не держится) и время от времени в такт музыке нажимает на клаксон, и это на скорости около 100 км/ч., но водит он здорово и реакция у него великолепная, в чем мне не раз приходилось убеждаться.
Убедившись, что парфюм и папирус меня не интересует, Хосни пытается другими способами развести меня на деньги, например, покататься в экипаже по городу Фаюм -100 фунтов за час (цена просто атомная). Ладно, едем дальше. На озере Карун туристов уже ждут лодочники, но кататься на фелюке я тоже не хочу. Островов на озере нет, а берега не слишком живописны. Хосни разочарован. Едем вдоль берега, и тут я вижу рыбаков с сетью. Я прошу остановить машину, и вот тут то, наконец, начинается фотоохота. Люди достаточно доброжелательны, к моему внезапному появлению отнеслись спокойно, дети как всегда любопытны. Опыт общения у меня уже есть и я не волнуюсь. Я не очень хорошо знаю традиции этого народа, поэтому прошу моего водителя говорить, если я делаю что-то не так. Сейчас он моя охрана и мой учитель.
Потом мы заезжаем в какую-то деревню и пьем чай с местными жителями. Мы видим их в первый раз, но нас приветствуют как старых друзей. Я помню, как для меня было тяжело научиться находить контакт с незнакомыми людьми. Здесь никакого барьера не возникает, египтяне живут вместе, любой человек не чувствует себя одиноким.
На обратном пути, я прошу заехать в деревню Харании, там есть место, где дети ткут ковры. Захожу в просторное помещение, где вовсю действительно эксплуатируется детский труд. Я фотографирую. Предлагают купить ковер, но приехала то я не за ковром. Какое разочарование.
Хосни все-таки пришлось сводить в недорогой ресторан, а то он, бедолага, совсем без бакшиша остался, таких скупых туристов ему, наверное, еще не встречалось. Мы договариваемся встретиться через день и поехать в Биркаш на верблюжий рынок.
Вечером решаю прогуляться по набережной и сфотографировать ночной город. Уже возвращаюсь обратно и… вляпываюсь в очередную историю. По дороге меня окликает молодой человек, ну как это у них принято знакомиться. Выясняется, что он учится в университете и немного говорит по-русски. Ну, естественно мне ведь так приятно с кем-нибудь поговорить на родном языке. Но, оказывается, парень намерен пообщаться более плотно. У меня в руках штатив, на шее фотоаппарат, в общем, трудно принять за ночную бабочку. Парень следует за мной до самой гостиницы, и все пытается меня уговорить: «Пойдем, пожалуйста, мой дом рядом», повторяет он, уже в сотый раз умоляюще заглядывая мне в глаза. «Извини парень, но у меня другие планы», - думаю я и захожу в лифт своей гостиницы. Но юный любитель русского языка не дает мне уехать. Держит лифт и одновременно пытается меня поцеловать. Ну, совсем уже ничего не боится, или уже так сильно приперло, вот заберет дурака туристическая полиция. Ну и, наконец, его последний аргумент: «Ты думаешь, я бесплатно, у меня есть деньги», - он выворачивает карманы. Я выталкиваю его из лифта и уезжаю. Уже в своем номере думаю о том, что молодой человек вовсе не урод и что на моей далекой родине, такого парня девчонки разорвали бы просто на части, а в мою сторону он бы даже не посмотрел, т. к. красавицей я не была даже в период своей давно прошедшей бурной юности. «Наверное, у него со зрением плохо», - соображаю я уже лежа в постели.
На следующий день я решила посетить знаменитый рынок Хан-Эль-Халили. В местах посещаемых туристами находиться совершенно невозможно, все время хватают за руки, куда то тащат. Там где отовариваются сами египтяне, все выглядит достаточно просто, но отношение к заблудшему туристу явно меняется в лучшую сторону. Почему-то школы тоже расположены на территории рынка, фотографировать там не разрешают. Много мечетей и мест где можно помолиться. В общем, сосредоточение общественной жизни.
Перекусываю в кафешке рядом с рынком. Место дешевое, руки помыть негде, поэтому мне поливают из бутылки. Приносят гамбургер и чай. Тут же вместе с едой предлагают секс, я долго не могу понять, чего от меня хотят. Чего там сыкс (шесть), денег, что ли хотят. Для доступности глуповатой туристке все изображают в лицах. Теперь, когда я это вспоминаю, мне смешно. Но тогда я очень обиделась, парень потом долго просил прощения.

Биркаш.
Утром за мной заходит Хосни. Еще рано, над Каиром висит плотный смог, который я по незнанию принимаю за дождевые облака. Мы выезжаем за город на грунтовую дорогу. Пыль стоит такая, что в двух шагах ничего не видно, едем еле-еле. Разумеется, спрашиваем у всех дорогу. На рынке с меня берут 20 фунтов за осмотр достопримечательности, местные проходят бесплатно. Я уже знаю, что в Египте верблюдов не разводят, их привозят из Судана. Продавцы в основном темнокожие нубийцы. Верблюды с подвязанной передней ногой, чтобы не сбежали. Нубийцы устраивают настоящий аукцион, гоняют верблюда по кругу, все громко кричат. Потом уже проданных верблюдов грузят в грузовички с гордыми надписями TOYOTA, NISSAN и т.д.
На обратном пути встречаем женщин моющих посуду на речке. Я прошу остановить машину. На меня тут же бросается толпа детей: «Бакшиш, бакшиш». Я улыбаюсь и продолжаю работать, хотя это очень не удобно, т. к. на мне висят как минимум 10 маленьких граждан Египта. Женщины весело машут мне руками. Хосни всерьез обеспокоен моим здоровьем, ну все-таки он за меня отвечает. Он берет меня за руку и усаживает в машину. Тут же дети облепляют машину со всех сторон, лупят по стеклам. Нам с трудом удается сдвинуться с места. Мой водитель меня ругает, я извиняюсь, да со мной не просто.

Хургада
Я еду в Хургаду. Там давно дожидается меня мой друг, или как здесь выражаются – Хабиби. С ним я познакомилась в свой прошлый приезд в Египет. Пытался сторговать у меня фотоаппарат, а потом развести на деньги, короче понравился мне безумно. До сих пор воспоминания о моем врушке-болтушке вызывают у меня неизменную улыбку. Для меня он маленький мальчик, который пытается выклянчить у мамы дорогую игрушку. У меня же, по его понятиям, очень много этих бумажек, под названием деньги. Неужели мне жалко немножко для хорошего человека. От меня же не убудет. Так он примерно рассуждает. Но у меня этих бумажек совсем немного, и хотя я, в общем, то не очень жадная, брать у меня особо нечего. Врет мой друг по детски неумело, забывает чего врал пять минут назад, пробалтывается, а потом очень удивляется, почему я ему не верю. Глядя на него, я жалею, что у меня нет детей. Арабские мужчины так любят малышей, наверное, потому что, сами никогда не становятся взрослыми.
Итак, я сажусь в автобус на площади Рамсес. Рядом со мной парень с наколкой на руке. Меня разбирает любопытство. Э, да это же копт, на руке выколот крестик. Я знаю, что арабы – христиане составляют 1/10 часть общего населения страны, но до этого я их не встречала. Автобус опаздывает, мы приезжаем в Хургаду часа на 1,5 позже расписания, ну это здесь в порядке вещей.
Мой друг немного говорит по-русски, за время моего отсутствия его словарный запас пополнился выражением «ну е-мое», и знаменитым на всю Россию словом из трех букв. На мой вопрос о происхождении сих глубоких знаний он отвечает, глядя на меня своими огромными, черными, и как ему кажется честными глазами примерно следующее: «А вот мужики шли по улице, я спросил». Вопрос риторический, где он пополняет словарный запас известно, но не правду же он должен был мне сказать, в самом деле.
После Каира, Хургада кажется не настоящим Египетским городом . Все сделано для туристов, даже местные жители какие-то другие. Часть работает вахтовым методом. Месяц работа, две недели дома с семьей. Квартиры в Хургаде очень дорогие, поэтому снимает такую квартиру сразу несколько человек, семью не привезешь, не по карману.
Я сняла шикарную квартиру всю в кафеле, только что после ремонта, друг помог. Работаю мало. Море, солнце и т.д. Поплавала с аквалангом, потом решила съездить в гости к бедуинам. Стандартное путешествие на джипах. На съемку времени мало, в ноябре световой день короток. Сообщаю экскурсоводу, что вернусь после заката и иду работать. Первым делом раздаю открытки детишкам. Они рады, девушка-бедуинка сидит на земле и тоже улыбается. Я сажусь рядом с ней. Пытаемся общаться. Вопросы стандартные: Откуда? Как зовут? Какая семья? Теперь уже дети сами предлагают мне конфеты, только что выпрошенные у других туристов. Снимаю, параллельно не забываю играть с малышами. Все. Солнце зашло, пора искать свою группу. Недалеко, в соломенном шалаше, встав рядком, молятся мужчины. Дальше молодые ребята, обслуживающие туристов, жарят курицу на мангале. Я останавливаюсь. Интересуюсь арабскими словами. В свою очередь парень спрашивает: «Как по-русски «Я тебя люблю», «Ты красивая». Как я понимаю, это основные выражения, которые должен знать каждый уважающий себя арабский джентльмен, если он хочет понравиться русской девушке. Парень повторяет новые слова снова и снова, заучивает. Ну, все, держись девчонки.
Как- то вечером мой друг решил повести меня в арабский ресторан. «Что ты хочешь?»- спрашивает он. Я пытаюсь говорить какие-то слова по-арабски. «Ляхма (мясо)» - отвечаю я. «Не надо повторять все время это слово»- говорит Хабиби. Оказывается, второе значение этого слова – поцеловать, причем считается оно неприличным. Я так и не смогла выяснить, как прилично попросить мясо в ресторане. Ну, вот надо же обозначение половых органов у них прилично, а поцеловать не прилично.
Я устала от Хургады. Я еду в Асуан. Мой друг меня провожает. На прощание он говорит мне, что я не похожа на русскую. «А на кого же я похожа?»,- в свою очередь спрашиваю я. «На нашу, на арабку»,- отвечает он. По большому счету я, в общем, то не русская, ну уж на арабку совсем не похожа. Я старалась, конечно, по возможности меньше отличаться от местного населения, наверное, у меня хорошо получается.
Как-то Хабиби обнаружил у меня в кармане нож, я ношу его вовсе не для обороны, но мой друг всерьез испугался: «Ты собираешься меня зарезать?». Поведение Хабиби конечно далеко от идеального, но столь радикальное воспитательные меры в мои планы не входят. «Здесь тебе не русская мафия»,- говорит мой друг: «Убери нож, в Египте это очень, очень плохо». Нож я прячу, но друг еще долго проверяет мои карманы, вот как напугала. А главная страшилка о русских заключается в утверждении: « Все русские пьют водку». Мой друг с ужасом спрашивал меня о моем отношении к спиртным напиткам.
С Хабиби явно не все в порядке, он весь мокрый и его трясет, похоже на ломку после наркотиков. Я прошу показать руки, следов уколов не обнаружено. Лекарства вроде тоже не принимает, что тогда? Ответ на этот вопрос я нахожу позже, уже в другом городе.


Асуан.
Автобус в Асуан только вечером, поэтому еду в Кену, оттуда в Асуан поезда ходят часто. Народ в основном в длинных галабиях, едят, тут же бросают мусор, никто не обращает внимания. Рядом молодая семья, мать кормит грудью маленькую девочку. Девочке еще нет года, но у нее уже золотые сережки в ушках и колечко на крохотном пальчике.
На остановке я беру чай и маленький рулет, у меня, почему-то не оказывается мелких денег, а у парня за стойкой нет сдачи. Мужчина стоящий рядом платит за меня, деньги совсем небольшие, но мне неловко.
Отец маленькой девочки курит шишу, увидев, что я на него смотрю, дает покурить кальян ребенку.
От автовокзала Кены до ж.д. вокзала еду на лошади. С такси у них проблема, но дядька–извозчик очень приветливый, в конце просит бакшиш, но мелких денег у меня как всегда нет, ничего страшного, он желает мне счастливого пути и уезжает.
Жду поезд. На платформе много молодых девушек без платков на голове. Оказывается в Кене большая христианская община. Христианки платков не носят. Ко мне подсаживается студент. Зовут его Мухаммед, ему всего 20 лет, но выглядит он гораздо старше. Он решил проверить мое знание Египта.
- А знаешь ли ты, кто президент Египта?
- Хосни Мубарек.
- Ладно, а как насчет географического положения станы.
Я отвечаю.
- А вот религиозный состав страны ты знаешь? А что ты вообще знаешь о мусульманах и Коране.
Наконец подходит поезд - электричка. Билеты продают прямо в вагоне, мне дают билет всего за 4 фунта. Как выяснилось, этот поезд считается студенческим, т.к. без удобств. Ко мне приставили туристическую полицию. Два суровых дядьки освобождают места рядом со мной. Я должна сидеть одна. Сами садятся на противоположную сторону. Некоторое время я сижу молча, потом, когда очередным людям не дают сесть рядом со мной, начинаю возмущаться. У моей охраны с английским плохо. Студенты переводят. Наконец мы друг друга понимаем и со мной садятся четыре девчонки. Платков на них нет, значит, христианки. До сих пор мне почти не удавалось пообщаться с женщинами, по причине не знания ими английского. Мне долго не удается выучить их имена, они смеются, заставляют повторить меня незнакомые сочетания букв несколько раз, потом, узнав, что у меня нет семьи, предлагают стать моей семьей и приехать к ним в гости. Эти девушки выходят, садятся другие. Эти две тоже христианки, будущие музыканты. Вопросы все те же: дом, семья. Одна все время спрашивает у другой, как правильно составить фразу по-английски.
Я целый день ничего не ела. По вагону носят чай в огромном алюминиевом чайнике и всякую снедь. Покупаю питу с фалафелями за пол фунта у проходящего продавца. Все удивляются. «Ты дома это ешь?», - спрашивают девчонки. Конечно, обычно, я это не ем, но голод не тетка. В кармане всегда лежат влажные салфетки и пачка бисептола.
Наконец Асуан. Прощаюсь со своей охраной. Пожилой полицейский жмет мне руку. Моя гостиница недалеко от вокзала.
На следующий день катаюсь на фелюке, потом гуляю по рынку. На рынке много нубийцев. На другой стороне Нила – Нубия. Дядька лупит по попе своего маленького сына, правда сын не очень то и возражает. Я останавливаюсь. Мне предлагают помочь, т.к. у дядьки много детей и ему одному не справиться. Иду дальше. Продают нубийские маски. Уже на выходе знакомлюсь с Ахмедом. У него небольшая лавочка с футболками и шарфами. Парень серьезный, сразу дарит мне шарф. Ему я естественно говорю, что у меня есть муж, но его это не смущает. Вслух – мы ведь только друзья, а в уме – муж ведь далеко. Итак, если муж находиться дальше 500 метров, женщина считается свободной (возможны варианты). Узнаю интересные подробности. Утром Ахмед преподает ислам в школе, а торгует только вечером. Он учит меня некоторым арабским словам. Вечером Ахмед предлагает посмотреть на его квартиру и семью. Женщины народ любопытный, я не удержалась. Мы заходим в темное помещение, цементный пол, давно не крашенные стены уже почернели от времени. Он показывает свою сестру. Сестра спит на широкой лавке полностью одетая, даже платок не сняла, ни о каком постельном белье и речи нет. На кровати лежат давно не стираные тряпки. Честно говоря, у меня был шок от увиденного, но виду не подаю, продолжаю улыбаться. Меня знакомят с мамой. Мама, очень доброжелательная женщина, но выглядит не важно. Грязная одежда, всего несколько зубов во рту. Я извиняюсь и спешу покинуть дом. Фотографировать не возможно, очень темно. Ахмед вовсе не бедный, одет чисто и прилично. Денег с меня взять не пытается, наоборот, везет меня в большой магазин, что бы сделать мне подарок. От подарков я, правда, отказалась, но за фрукты он все-таки заплатил сам, не смотря на мои протесты.
Утром я еду в Абу-Симбел на рейсовом автобусе, почти четыре часа в одну сторону и столько же обратно, на осмотр достопримечательностей всего пара часов, мало. Жалею, что не осталась ночевать. Зато посмотрела на озеро Насер, ну и на древнюю архитектуру конечно.
Вечером Ахмед опять пытается затащить меня в свой дом, но в этот раз я отказываюсь наотрез. Тогда мы заходим в дом к его дедушке или папе, я так и не поняла. У дедушки-папы целых три жены и 8 детей. У каждой жены своя квартира, вроде той которую я описывала ранее. Меня приводят в гостиную. Дедушка нубиец возлежит на диване и смотрит телевизор, его третья жена и дочка приносят нам чай. У Ахмеда мама арабка, а эта женщина - нубийка, т.е., жены разных национальностей. Мой смуглый друг наполовину нубиец, на половину араб. У Ахмеда в руках вдруг обнаруживается какое-то вещество. «Гашиш»,- объясняет он. Вот и разгадка странного поведения моего Хабиби. Оказывается, наркотики здесь очень распространены, и не только гашиш, но и марихуана, хотя последняя в меньшей степени, т.к. считается тяжелым наркотиком. Ахмед с дедушкой курят гашиш, предлагают мне, но я отказываюсь. На моих новых друзей зелье, похоже, особо не действует, поведение не меняется, разве что настроение несколько улучшилось. Прощаемся с дедушкой-папой и выходим, правда, уже через другую дверь. Увидев звездное небо у себя над головой, я решила, что мы уже на улице, оказалось, что мы еще в квартире, просто здесь не во всех помещениях есть потолок.
Решила покататься в экипаже, вернее, так решил хозяин экипажа, который ехал за мной в течение получаса по набережной, и которому я уже просто устала говорить «нет». Парень быстро понял, чего от него хотят. Повез меня на кладбище домашних животных, потом в какой-то совсем бедный квартал, где ему с кнутом в руках пришлось меня защищать от толпы нищих. Первый раз в жизни видела, как моют шампунем лошадь, а потом мне показали, как строят фелюки. Правда, мой экскурсовод оказался мошенником, подменил мои 50 фунтов на 50 пиастров.
Сегодня цель моего путешествия – Нубия, на другой стороне Нила. Безуспешно пытаюсь найти причал, ладно придется ехать на фелюке, с трудом сторговываюсь за 5 фунтов. Работник катает меня по речке довольно долго, я спрашиваю, почему он не причаливает, оказывается, бакшиш хочет. Но тут я начинаю орать очень громко, через 3 минуты я на другом берегу. Причала нет, я спрыгиваю прямо в грязную, илистую воду Нила. Меня уже ждет туристическая полиция в лице молодого араба с давно не чищеным обрезом через плечо. Он ведет меня на берег. Я интересуюсь, не меня ли он собирается убить этой железной штуковиной. Не меня, очень хорошо, я беру его «под черны руки», и мы идем. Нубийские дома выглядят чистенько, все побелены, с синими рисунками на стенах. Между домами висят декоративные фонарики. Охрана здесь не лишнее, бакшиш требуют очень настойчиво. Обратно меня провожают на паромную переправу, цена - 1 фунт.
Время - 11 вечера. Ведем с Ахмедом его приятеля к зубному врачу. Сначала я думала, меня разыгрывают, мой друг решил меня завести в какую то квартиру, но, поднявшись по грязной узкой лестнице, мы действительно оказываемся в приемной зубного кабинета. Прием ведет молодой араб, в кабинете чистенько, правда, халата на враче нет и техника какая то древняя.
Проводив приятеля, идем в парикмахерскую, Ахмед решил постричься. Мужских парикмахерских в городе просто море. «А где стригут женщин?», - спрашиваю я. Оказывается, таких парикмахерских всего две, за плотно закрывающимися массивными дверями. Моего друга стригут и бреют опасным! лезвием. При этом он умудряется еще курить. Затем опять посещаем дедушку-папу, история с курением гашиша повторяется снова. У Ахмеда серьезные намерения, он собрался ехать со мной в Луксор. Его ничто не может остановить, ни брошенные дети в школе, где он преподает, ни его торговый бизнес. Но тут мне приходиться проявить твердость, я еду одна. Обида смертельная, Ахмед демонстративно рвет уже купленный билет на поезд. Мы прощаемся.


Ком-Омбо.
Утром я еду на поезде-электричке в Луксор. Опять вагон третьего класса. Большинство пассажиров нубийские семьи, тетки с пачками лепешек, детишки с конфетами. Мы проезжаем Дарау. В этом местечке самый большой верблюжий рынок. Именно сюда привозят верблюдов из Судана, а потом развозят по всей стране. Я выхожу в Ком-Омбо, это следующая остановка после Дарау, всего час езды от Асуана. Такой туристической полиции я никогда не видела. Сначала он потребовал у меня бакшиш, а когда понял, что денег не получит, стал слать мне воздушные поцелуи. В Ком – Омбо туристы редкость, наверное, этим объясняется неадекватное поведение его жителей. Я гуляю по рынку, дети виснут на мне пачками, фотографировать совершенно не возможно из-за того, что дети постоянно дергают за руки и лезут в кадр. Я беру у одного мальчишки учебник английского языка, открываю наугад. Читаю. Вопрос - что нужно сказать туристу, если он приехал в ваш город, варианты ответов. На самом деле дети кроме «Как тебя зовут?», - ничего не знают. Парень даже не смог прочитать, то, что написано в его учебнике. Я устала от чрезмерного внимания и сажусь в кафешке пить чай. Толпа детей, наконец, то оставляет меня в покое. Какой то дед просит его сфотографировать. «Э нет, ты денег попросишь, а у меня нет», - показываю я. Но, дедуля, в оборванной грязной галобие, достает из-за пазухи целую пачку денег. Типа, мне своих денег хватает, мне твоих не нужно. «Больше чем у меня», - думаю я, послушно фотографируя дедулю с его семейством. На стойке стоит фруктовый десерт (клубника, бананы, гранаты), все выложено слоями, короче очень вкусно. Спрашиваю, сколько стоит. Два фунта. Безропотно достаю деньги. Продавец удивляется, типа, неужели заплатишь. Оказывается десерт стоит 1 фунт, обманул меня продавец. Но мне не обидно, и то и другое очень маленькие деньги. Босоногий мальчишка лет семи ходит за мной уже часа два. Очень любит фотографироваться. Убедившись, что снять что-либо без его грязной мордашки невозможно, я сдаюсь и иду на вокзал. Парнишка конвоирует меня до самой платформы, и, убедившись, что фотографировать я больше не собираюсь, наконец, оставляет меня в покое. Проезжает электричка в Асуан. В ней мой старый знакомый - туристический полицейский. Надо же, он меня узнал, мы жмем друг другу руки. Мой поезд опаздывает где-то на пол часа, для Египта это нормально. На этот раз мои попутчики студенты-немцы: Франциска и Тони. Франциска, узнав, что я из России, сообщает, что учила в школе русский язык. В свою очередь я сообщаю, что два года учила немецкий. Молча, переглянувшись, мы переходим на английский. Франциска учится в Каире на художника. Приехала по обмену. Живет в Египте уже пол года. Ну, вот и Луксор. Мы прощаемся.





Луксор.
Думать где найти гостиницу мне даже не приходится. На вокзале меня сразу окружают агенты. Я выбираю одну из рекомендованных не дорогих гостиниц. Парень помогает мне довезти багаж. Тут же подбегают конкуренты и говорят гадости про него и про его гостиницу. Парень хмурится, но молчит. Жаль, его имени я так и не запомнила, хотя парень повторял мне его несколько раз, уж очень его имя оказалось сложным.
Утром я решаю посетить деревню Гурна, что на другой стороне Нила. Это место - Мекка для туристов, посещающих Луксор, там находятся основные древние достопримечательности. Опять не могу найти причал, чтобы перебраться на другую сторону, приходиться платить 5 фунтов частнику, еще за 10 доезжаю на такси до самой деревни. Умные иностранцы взяли на прокат велосипеды, ладно, пешком даже интереснее. А вот и первое приключение. Захожу в гости к молодому парню, который усиленно зовет меня с холма. В доме бедность еще больше, чем я видела в Асуане. На ничем не покрытом бетонном полу остались отпечатки птичьих лапок. Окон нет, вместо двери просто неровный проем, на стене развешены портреты местных знаменитостей. Но хозяева очень гостеприимны. Парнишка еще учиться в школе, только что вернулся с занятий, вскоре приходит его сестра, которая, по традиции, предлагает мне чай. Попив чаю и отдохнув, я отправляюсь дальше. А вот и долина цариц, и мой новый знакомый, замечательный парень Абдо. Он занимается тем, что ловит туристов на дороге и предлагает показать им местные достопримечательности, то же он предлагает и мне, но я, ссылаясь на отсутствие денег, отказываюсь. Тогда он говорит, что его рабочий день все равно заканчиваться, может быть, я хочу посмотреть на его дом и его семью? Парень очень милый, и я соглашаюсь. Мы поднимаемся вверх к его дому. Помещение не многим отличается оттого, что я видела ранее, та же нора без окон. Абдо из нубийской семьи. Я знакомлюсь с его сестрой и мамой. Сестра очень симпатичная девушка, но по-английски не говорит, впрочем, как и мама, у женщин с образованием проблема. Абдо им переводит. Меня угощают сыром и рыбой под названием «Туна». Еду подают в круглых мисочках, туда положено макать хлеб. Вместе с едой подают воду, так как пища обычно острая и соленая. Чай приносят после, отдельно, это уже другой ритуал с едой не связанный. Поев, мы все-таки отправляемся на экскурсию. На верху горы длинный широкий лаз, вход в пещеру. «Здесь царица Хатшепсут принимала своих «бой-френдов», - объясняет Абдо. От такого словосочетания мне становится смешно. «Не желаю ли я заняться любовью, там же где это делала царица», - продолжает мой проводник. Какое романтичное предложение. Абдо очень милый и совершенно безобидный, но романтические отношения совершенно не входят в мои планы. Надо сказать «нет» так, чтобы он не обиделся. Я делаю расстроенное лицо и говорю примерно следующее: « Мне очень жаль, ты очень красивый, но у меня есть муж и я никак не могу, прости меня, пожалуйста». Я быстро научилась актерскому мастерству у врушек арабов. На глазах моих появляются слезы. Надо сказать, что женские слезы совершенно не выносимы для любого египтянина, уж такой это нежный народ. Абдо оказался на редкость сговорчивым. «Ладно», - сказал мой проводник: «Раз ты не хочешь со мной секса, тогда будешь моей сестрой». Мы взялись за руки и спустились с холма. Далее мой новый друг поведал, что он уже многих туристок приводил сюда, и многие соглашались на секс, и что проблем с сексом у него нет. А еще, что он платит местным замужним женщинам за секс с ним, даже цену назвал – 50 фунтов. Вот и развеялся миф о неприступности арабских женщин. Абдо – большая болтушка, секретов у него нет.
Некоторое время назад мой друг катался на мотоцикле, упал и сломал руку, в его деревне помочь ему по настоящему не смогли, а до Каира ехать далеко, поэтому кости срослись не правильно, и рука болит. А скоро Абдо должен идти в армию аж на 3 года.
Мы садимся на местный транспорт – что-то типа крытого грузовика с лавками с двух сторон и едем в гости к дяде Абдо. Дом более современный с чистыми побеленными стенами, рядом небольшая мечеть украшенная гирляндами разноцветных лампочек. В доме мой друг переодевается в домашнюю галабию, он вообще очень любит переодеваться. Многочисленные родственники окружают нас. Совсем маленькая девочка увидев меня, очень испугалась, бедняжка кричала до тех пор пока ее не увели из комнаты. Мой белый цвет кожи вызывает у нее ужас, так выглядят только выходцы с того света. Абдо подзывает свою сестренку, дает ей денег, и через некоторое время сестренка приносит нам кебабы. Опять хлеб, из огромного чана порезанный большими кусками и мисочка с сыром похожим на брынзу. Пожилая женщина садиться прямо на пол и курит шишу. Кальян у нее не такой как у мужчин, гораздо меньше, с резиновой трубкой вместо мундштука.
С моим маленьким братом общаться легко и приятно. Он провожает меня до переправы через Нил опять на том же общественном транспорте. Причем едем мы как-то в объезд. На мои вопросы, он отвечает, чтобы я не беспокоилась, просто у него полный карман гашиша, а на улице может проверить полиция. Ну вот, опять гашиш. Он говорит, что здесь гашиш курят все, только потихоньку у себя дома, на рынке и на улице даже говорить об этом нельзя, в тюрьму посадят. Вот так, соблазнять чужих женщин и курить наркотики нельзя, но если потихоньку, то можно, сами полицейские этим занимаются в свободное от работы время.
Переправляюсь через реку на пароме всего за 1 фунт, хотя проезд стоит 0,5 фунта, просить сдачу мне стыдно.
На следующий день я вновь оказываюсь в Гурне, пытаюсь найти своего юного друга, но он куда-то уехал, а сотового телефона у него нет. Захожу еще в несколько домов и возвращаюсь обратно. На пристани меня уже встречают владельцы фелюг, которые настойчиво предлагают прокатиться. А почему бы и нет, думаю я, и выбираю парня похожего на нового русского братка, только в галабие. Мы знакомимся. Парня зовут Калед и у него даже имеется визитная карточка. Традиционный чай на борту его фелюки со звучным именем Амстердам. Опять предложение посмотреть на его дом и семью. Да, способы соблазнения туристок разнообразием не отличаются. Спрашиваю в лоб: «Что тебя, друг мой, больше волнует, секс или деньги, или то и другое вместе». Он отвечает, что у него все в порядке, туристок много, секса хватает. Одна богатая англичанка даже хотела увезти его с соб