Приезд

Уставшие после бессонной ночи в аэропорту, в самолете мы проснулись над самой настоящей Африкой. Под крылом тянулись безжизненные, шоколадного цвета земли, пронзенные тонкой серебристой линией автострады - такой же бездвижной, как и все вокруг. Постепенно шоколад уступал место пескам. Это было завораживающее зрелище - на сотни, тысячи километров вокруг не было ничего, кроме песков; то приподнимающихся пологими холмами, то ровно струящимися за горизонт. Жилка автострады изредка огибала маленькие разрозненные поселения без единого деревца. И как только можно жить в этом мертвом краю? И вдруг пески разрезало причудливой береговой линией, заплясали резные полуострова и островки, и иллюминатор ослепил нас сверкающим солнцем, отраженным в спокойнейшей водной глади. Мы поняли, что пересекаем Персидский залив. И снова - бесконечный желтый:


Леша, наблюдая эту картину, несколько ошалело, спросил:


- Куда это мы прилетели?


А мы тем временем и правда - прилетели. Показалось долгожданное побережье Красного моря, и заходящий на посадку самолет низко-низко пронес нас над игрушечными домиками отелей, оказавшимися точными трехмерными копиями своих фото в каталогах. О, эти каталоги были залистаны до дыр во время сборов и страстных мечтаний - и теперь я без труда могла перечислить по памяти названия отелей, еще ни разу не ступив на эту землю. Сверкнули аквамарином такие же игрушечные бассейнчики, и вот мы уже катим по посадочной полосе. Аплодисменты команде лайнера.


И вот - (Боже, неужели это со мной?! Ведь я не смела даже мечтать об этом из своего детства!) - мы ступаем на древнюю землю фараонов. Неведомая Африка, закружи в своих жгучих объятиях бледнокожих детей Европы:


И нас закружило. В суматошной, крикливой, многоязыкой кутерьме международного аэропорта Хургады. Нам предстояло найти своего египетского туроператора со скромным именем "Рамзес турс", дабы он препроводил нас в отель. Спустя час овечьих метаний в постоянно обновляющейся толпе мы остались в ней единственными русскими. Всех наших соотечественников благополучно разобрали более расторопные операторы. Итак, стало очевидным, что встречать нас никто не собирается. Правильно - не царское это дело. Не Рамзесово. Мы печально купили и вклеили в паспорт по египетской визе, заполнили на английском по таможенной анкете, после чего я оправилась объясняться с представителем туристической полиции. После звонков по мобильнику и пространных арабских диалогов выяснилось, что достопочтенный "Рамзес турс" "не имеет никакой информации о нас", и нам было предложено добираться до отеля на такси. Выяснив на всякий случай, сколько стоит заплатить таксисту, я с тихой безнадежностью заявила, что трансфер до отеля нами оплачен и никаких такси нам брать не полагается. Мое неуверенное возражение поимело неожиданный эффект: на нас сошла с небес фирма с подозрительно символичным названием "Белые Ангелы", лучезарно улыбнулась, заверила, что нам придет полный о'кей и пообещала приютить нас под своим кондиционированным крылышком. Бесплатно. Уфф! На радостях Лешка прорвался в дьюти фри и победно вынес оттуда литровую бутылку мартини. Начитавшись страшных историй в интернете, я изо всех сил надеялась, что хотя бы в отеле о нас что-то слышали и не предложат убираться на все четыре стороны. На такси.


Тем временем Африка в конце июня оказалась вовсе не такой жгучей, как мне представлялось. Можно даже сказать - самое то. Комфортабельный автобус заскользил по безупречному асфальту, и показалась Хургада. Это было сюрреалистическое зрелище: пустынный, какой-то марсианский ландшафт и вздымающиеся из песка городские здания. Кроме полуживых, искусственно высаженных вдоль дороги пальм - ни единого зеленого листочка.


А вот и наш отель - Ali Baba Palace. Дворец Али-бабы. Так вот он какой, наш отель! Вау! Красотища! Прямо на ресепшн с нами приключился небольшой экстаз. Мы выложили паспорта и крайне несолидного вида бумажонку под названием "ваучер на проживание". Представляла она собой обычный отпечатанный на принтере листок с нашими фамилиями и надписью что-то вроде "Поселить". Есть ли у нас еще какие-нибудь документы? Нет, это все. ("Начинается", - тоскливо подумала я). Клерк оторвался от созерцания наших черно-белых физиономий 3х4, свел мохнатые брови на переносице и сурово рявкнул:


- Как деля?


- Fine, thank you - без запинки выскочило из меня почему-то на английском. Видимо, скорбный труд моих преподавателей не пропал даром.


После чего он щедро улыбнулся и предложил погулять часок до вселения в номер. Нам тут же надели браслеты all inclusive, и мы, пьяные от успешного решения наших проблем и потрясенные видом холла отеля, потопали пропустить по стаканчику в баре, а затем - на территорию. И попали прямиком в сказку.


Немыслимых размеров и замысловатой формы лазурный бассейн в обрамлении причудливых бунгало, зеленые газоны и зелень, зелень, зелень, цветы на клумбах и деревьях, море белоснежных шезлонгов и зонтиков, и не ведающие забот люди, потягивающие коктейли. Другая жизнь, параллельная реальность.


Территория оказалась богатейшей и огромной. За день нам удалось обойти не более половины великолепных аллей, развлекательных и детских площадок, баров, ресторанов и танцполов. Обнаружились даже колоритный восточный шатер с кальянами и арабским кофе ("Кальяны!!!" - трубил и рвался мой муж), искусственные озера с каналами и мостиками, пара зоопарков, куча дайвинг-центров, теннисных кортов, полей для мини-гольфа и паровозик, доставлявший изнемогающих после шведского стола гостей из ресторана на пляж. Ну и, конечно, море со свежим бризом, упругой лазурной волной и дном из мелкого песочка. Море, здравствуй! А-а-а!!!



 
Наутро решено было обосноваться у бассейна до тех пор, пока мы не купим специальную обувь для купаний. Красное море кишит морскими ежами, стоит наступить на одного - и дальнейшие купания заказаны. Аниматор-болгарка Елена приглашала всех желающих заняться аэробикой. Поскольку спортивный энтузиазм не посетил никого, кроме меня, мне достался персональный тренер. Наши упражнения в растяжке были с восторгом восприняты окружающими немецкими мужчинами. С очаровательной непосредственностью они повторяли за нами понравившиеся па за столиком ресторана или прямо на ходу, не отвлекаясь от своего маршрута. Было довольно забавно чувствовать себя vip-персоной и приостанавливать тренировку, когда мне взбредало в голову освежиться в бассейне. К слову сказать, проделывала я это с невероятным наслаждением. А после было просто чудесно ощущать солнце и ветерок на влажной коже, потягиваясь под колоритную восточную музыку.


Джип-сафари по Сахаре и бедуины


Сегодня джип-сафари - мы едем потрогать руками Сахару. Теплый ветер бьет в лицо и неистово треплет волосы. Гнать по пустыне - одно удовольствие. Выбирай любое направление. Наш водитель-араб лихо мчит по песочку, для разнообразия делая небольшие виражи. Вдруг в его руках появляется расшитая восточная не то шкатулка, не то сосуд с крышечкой. Мы заинтриговано тянем шеи. Он щедро протягивает штуковину нам. Внутри оказывается бледно-желтая и противновато тонкая змея, свернувшаяся клубком. Ее плоская голова слегка покачивается. "Ненастоящая!" - приглядевшись, разочарованно тянем мы. На дне обнаруживаются крошечные шоколадки. Шоколад в пустыне?! Ох, избавьте! Приходится потихоньку прятать свою в карман, потому что коренному жителю Африки совершенно непонятно моё нежелание полакомиться, а я боюсь его обидеть. Араб любовно укладывает змею на место и прикрывает крышечкой - она еще понадобится для следующих туристов.


На горизонте показываются небольшие холмы, а у их подножья - внушительных размеров озерцо со сверкающей на солнце водой. Посреди раскаленной пустыни оно выглядит невероятно привлекательным. Вот мы и встретились с миражом. Джип останавливается, и мы выходим оглядеться. Озеро выглядит - правдоподобнее не бывает. В нем даже отражаются холмы на берегу. Есть два способа отличить мираж от оазиса - попробовать до него дойти или приглядеться к отражения в воде повнимательнее. Иллюзорная вода, в отличие от настоящей, не переворачивает отражения. Мотор заведен, мы трогаемся, и водоем уменьшается, тает, пока не исчезает совсем.


На стоянке в наш джип подсаживается немецкая молодежь. Водитель, улучив момент, раскрывает заветную шкатулочку и прицельно метает змею через плечо. Визг поднимается до самого неба. Толстощекий араб разражается сатанинским гоготом на ближайшие пару километров. Я восхищаюсь его способностью выжимать столько удовольствия из простых вещей. Ведь наверняка он возит шкатулочку в салоне не первый месяц. Мы деловито фоткаемся на крыше джипа. Следом за нами туда вскарабкивается соотечественница, впечатляется высотой транспортного средства, испуганно обхватывает себя руками и причитает: "Мамочка! Ой, скорее фотографируйте меня и снимайте отсюда! Ой, скорее!!!". Арабы чуть не лопаются от удовольствия. Водитель помогает ей спуститься по металлическим скобам, свободной рукой подкладывая небезызвестную рептилию ей под ноги. Крики несчастной еще долго звенят в наших ушах.


Дальше начинаются каменистые дюны и барханы. Наш развеселый водитель лихо проходится по их крутым бокам. Мы послушно вопим прерывающимися на камнях голосами. А дюны тем временем сменяются скалистыми зубчатыми горами. Находятся они не так далеко от нас, но в знойном воздухе становятся бледно-голубыми, прозрачными и плоскими, как декорации. Это придает пейзажу марсианский вид.


И, наконец, мы прибываем к самому интересному - поселению бедуинов.


Бедуины: Дети пустыни, ограничивающие свои потребности самым суровым минимумом и сознательно отвергающие все блага цивилизации. Плетеные из тростника загородочки от ветра, циновки, лепешки на огне, травяной чай; мясо, молоко и шкуры верблюдов - вот и все, что нужно им в знойных песках. Кочуют они по пустыне в поисках редких источников воды. Женщины, закутанные по самые глаза в неизменный, чудовищный на этой жаре черный и мужчины, не ведающие письменности и передающие Коран из уст в уста от отца к сыну, от отца к сыну - сотни лет. Смысл и содержание жизни - единение с природой:


...С восторгом катаемся на верблюдах. Я с удивлением обнаруживаю у них довольно длинные и пушистые хвосты. Неожиданно высокие, невероятно гордо несущие свои головы на изогнутых шеях, пружинисто ступают они мягкими двупалыми ступнями; и окружающие горы покачиваются перед нашими глазами в такт их мерного движения. Я воровато глажу своего по жесткой белой шерсти.


Затем мы карабкаемся на гору насладиться закатом в пустыне. Глаза становятся необычайно чуткими и подмечают множество оттенков серого, коричневого, желтого. Пустыня может быть завораживающе красивой, если научиться ее видеть. От каждого камня и выступа пролегают темные, четкие тени. Закат длится всего две минуты - солнечный диск проваливается за кромку гор, как будто его кто-то дернул снизу за ниточку. Зной исчезает, песок становится прохладным. Мы спускаемся с другой стороны дюн и встречаем на своем пути одинокий колодец и черный женский силуэт, мерно вращающий ручку барабана. И ничего и никого вокруг - деревня бедуинов расположена по другую сторону каменной гряды. Поэтическая простота этого действа дает деревне жизнь. Иссякнет источник воды - и жизнь станет невозможной. Доставлять добытую воду до деревни помогают верблюды, потому что длина пути приближается к километру. Источник в пустыне - священен, и бедуины считают себя не в праве жить на территории Воды.


Нас ждет барбекю на открытом воздухе. Тростниковые скамеечки с циновками, длинный ряд горящих на земле свечей, а за ними - светлый песок, сине-сиреневые горы, бледно-голубое небо с первыми загорающимися звездочками, и разлитая в воздухе безмятежность и полный покой. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду готова часами сидеть неподвижно, созерцая безжизненную пустыню. Или в сгущающихся сумерках слушать завораживающее пение бедуинов под мерные хлопки ладоней и гулкие, вибрирующие среди гор звуки их барабанов. О чем их песня? Обо всем - о луне, о звездах, о любви, о жизни:


Напоследок нам достается сафари по ночной пустыне в свете фар. Нас провожает огромная, круглая, неправдоподобно желтая луна. Она зависает над самыми горами, на краю купола чужого, незнакомого неба:

Луксор


Утро начинается для нас в пять телефонным звонком с ресепшена. "Разбудилля" - лаконично отчитывается мужской голос. Мы вяло плетемся в бар получить коробки с сухим пайком и, самозабвенно зевая, шаркаем к автобусу. Автобус оказывается здоровенным комфортабельным чудищем. На нем мы и прибываем к месту комплектования туристической колонны. Когда собирается длинная процессия автобусов, легковушек и маршруток, ее снабжают вооруженными до зубов военными на джипах, и все двигаются в нелегкий и опасный (судя по предосторожностям) путь. Мы пытаемся выяснить у гида, чего так опасаются власти. "Наш путь лежит через пустыню", - многозначительно возвещает он. "И что может случиться?" - занудствуем мы. "Вдруг кому-нибудь из туристов станет плохо", - белозубо улыбается наш Али. Видимо, египетская медицина предписывает обмахивать пострадавшего пуленепробиваемой каской и прикладывать к его лбу охлажденный ствол автомата, - решаем мы.


Для поднятия боевого духа водитель ставит нам "Кавказскую пленницу". Но автобус дружно вырубается, не дождавшись развития сюжета. Гид будит нас на въезде в Луксор. Луксор просто переполнен древними храмами - каждый из фараонов, не ленясь, строил собственный. Нынешние египтяне относятся к ним совершенно равнодушно и облепляют их со всех сторон своими жалкими нищими лачугами. Наш путь лежит к самому величественному из уцелевших - Карнакскому храму, построенному в четь бога Солца Омона Ра. Он еще издали впечатляет нас величием высоченных стен из гигантских каменных кубов. Храм строился два тысячелетия. Архитектурная эстафета веками передавалась от одного фараона к другому. Фараоны побогаче воздвигали новые колонны или обелиски, испещренные древними письменами во славу себя, любимых. Фараоны победнее приказывали сбить картуши на чужих колоннах и высечь новые. Просто оторопь брала при виде при виде этих фигур и колонн, вытесанных из цельного куска камня. Как доставляли они их в пустыню, как устанавливали вручную?!


После Карнака нас ждал в водах Нила небольшой катерок. Нил оказался так себе речушкой, небольшой и мутной. Ну не внушала нам Священная Река ни малейшего величия. Мы, русские, даже Волгу никогда не обожествляли, чего уж там. На Лешин вопрос "почему речка такая узкая", Али обиженно пояснил, что у Нила сейчас период разлива. Проплывающих мимо крокодилов, увы, мы не приметили. Зато прямо с берегов свешивались гигантские банановые грозди, возвышались тонкие башни минаретов и резвились чернокожие детишки.


В Долину Царей нас доставил веселый паровозик. К настоящему моменту там открыто 64 гробницы, и ученые имеют основания полагать, что это еще не все. Каждый фараон, вступая на престол, первым делом начинал воздвигать собственную усыпальницу, пытаясь поспеть к своей безвременной кончине. После смерти фараона работа над отделкой прекращалась, тело его мумифицировали, щедро наполняли гробницу сокровищами и замуровывали вход. Вопреки преданиям, заживо похороненных слуг заменяли золотые статуэтки по желаемому числу обслуживающего персонала в загробном мире. А рабочие спешили на строительство новой гробницы. Фараон умер - да здравствует фараон.


Каменная резьба и цветные росписи прошли сквозь века почти без повреждений. Стены и потолок покрывают монументальные картины, рельефно высеченные в камне и очень тонко расписанные. Фараоны, боги, письмена, религиозная символика: Я потрясенно стояла напротив изображения фараона как раз в мой рост. Нас разделяли 20 сантиметров пространства и тысячелетия:


А жара тем временем была под 50 С. В тени. Так что за любовь к истории мы вполне были достойны если не воздвижения статуй здесь, в Египте, так хотя бы небольших бюстов на родине. Холодное кондиционированное брюхо автобуса казалось самым райский уголком на земле, а бассейн отеля - немыслимым, недостижимым блаженством.


Затем были поющие колоссы, когда-то давным-давно издающие заунывные звуки; парфюмерная фабрика, алебастровая фабрика и музей папируса, он же по совместительству и магазин. Везде нас страстно уверяли, что только у них все самое подлинное, качественное и сертифицированное. В обмен на уверения цены были двойные и тройные.


В родимый отель мы прибыли уже ближе к полуночи. Тем не менее, нас ждал специально оставленный горячим ужин. Есть от усталости не хотелось, но было ужасно приятно.

Каир


Главным нашим паломничеством стал, безусловно, Каир - столица Египта с 16-миллионным населением. Город Тысячи Минаретов, город контрастов, раскинувшийся по обе стороны Великого Нила. Каир для нас начался нищими лачужками с глиняными, а то и картонными стенами, прилепленными одна к другой и образующими лохматые соты; где одна семью порой отделена от другой лишь веревкой с разноцветным бельем. Ужасающее нас, но типичнейшее лицо современного Египта.


Один из таких районов расположился в Долине Мертвых - иначе говоря, все эти нехитрые строения были сотворены прямо на кладбище, среди надгробий и каменных склепов. Правительство страны пыталось в свое время расселить жуткий поселок, но египтяне наотрез отказались покидать обжитое местечко. Зачем им другая земля, если их корни, могилы их близких здесь? Так и живут по сей день большими, уходящими в века семействами, разделенные тонкой гранью жизни и смерти. Наверное, ни в одном другом месте не бывает столь прост переход из мира живых в царство мертвых.


Чуть позднее мы достигаем респектабельного, по местным меркам, района. Хотя мы далеко не сразу понимаем, что эти кварталы - жилые. Нашим взорам предстает гигантская, занимающая сотни гектаров раскаленной земли стройка. Уходит за горизонт частокол неотличимых друг от друга красных кирпичных домиков-башенок. Перепоясанные серыми бетонными швами, щетинятся они в небо железными прутами арматуры. Приглядевшись, мы замечаем, что стройка населена и обжита. Завешены тряпьем зияющие проемы нижних этажей, увешаны, как новогодними гирляндами, неизменными бельевыми веревками; плотно набиты вершащими свой нехитрый быт темнокожими семействами. Пригодными для жилья считаются и верхние, лишенные стен и перекрытий площадки, где на нескольких квадратных метрах семья готовит на дымящейся печурке, спит и растит ребятню. Как будто злой великан сорвал с многоэтажного дома крышу и стены и обнажил чужую жизнь для любопытствующего глаза, а народец внутри за своими заботами еще не успел этого заметить.


Разгадка злых чар завораживающе проста. Правительство Египта ждет от своих граждан уплаты налога на дома. А граждане рассуждают просто: нет дома - нет налога. Ведь дом еще не достроен, а что строители ночуют прямо на рабочем месте - так кто ж их за это осудит? И правительству не суждено выиграть эту тяжбу. Стройка будет вечной. Сын пристроит еще этаж к дому своего отца, демонстративно украсив жилище короной арматуры. Египтяне - законопослушные граждане, просто строят не очень расторопно. По той же причине никто не утруждает себя отделкой стен. И потому этот быт кажется лишь черновиком жизни, неким вечным подготовительным этапом. Наши лазурные бассейны и украшенные фонариками аллеи отелей кажутся здесь далеким, смутным, сказочным сном.


Но нашему сознанию подарена передышка. Мы достигаем центра Каира с красивыми, европейскими зданиями, со всемирно известными шикарными отелями, зданиями правительства, ажурными минаретами, которых и правда не счесть; с крупнейшей на Африканском континенте бесплатной больницей. И самой длинной в мире рекой Нил, земля на берегах которой по дороговизне может соперничать с крупнейшими мировыми столицами. И тут же, за углом от этого великолепия - загаженные нечистотами каналы и тонны, тонны мусора на каждом свободном пятачке земли. Это Каир - город контрастов.


По мосту через Священную Реку мы попадаем во вторую половину Каира - район Гиза. Гиза: Звенит на языке и манит предчувствием тайны заветное имя. Там, в Гизе, мы увидим одну из самых больших загадок человеческой цивилизации. И вдруг, без всякого предупреждения, прямо на окраине города вырастают Они. Огромные, сиреневые в зыбком неверном зное, с чистыми линиями треугольника.

Пирамиды.


Вечные, прекрасные и отстраненные. Они запомнятся мне именно по этому мгновению, и дальше мы будем лишь кружить, подбираясь все ближе к их каменистым бокам. Но встреча уже состоялась. И потом, прижимаясь обеими ладонями к теплому шершавому камню - беспокойная песчинка рядом с горой - я так и не смогу поверить. И осознаю, лишь преодолев пятьсот километров обратной дороги:


Но это потом. А пока - мы щуримся и задираем головы, и робко пробуем их на ощупь, и, стараясь не одуреть от жары и отбиваясь от назойливых арабов, шагаем к дальней пирамиде, в которую разрешен вход. Небрежные "идти метров сто" нашего гида на практике обращаются в добрый километр. Мы - одни из немногих, недостаточно напуганные предостережениями о тесноте и духоте лаза. Вход в пирамиду оказывается довольно высоко, и мы смешиваемся с интернациональной толчеей на специально возведенной лестнице. Ход оказывается и вправду невелик - довольно круто ныряет вниз метровой высоты тоннель, и по нему, пригнувшись, топают две встречные вереницы людей. Пол тоннеля покрыт деревянным настилом с набитыми поперек реечками, выполняющими функцию ступеней. По настилу бодренько карабкаются туристы из числа самых любознательных. У спускающихся вниз - напряженные лица и вопрос к встречным: "Что, там и дальше так будет?!". Встречные героически подтвеждают, что лучшего ждать не приходится. "О, Боже!!! И какого черта меня сюда понесло?!" - по-английски восклицает за моей спиной дама лет шестидесяти. В пирамиде душно и влажно, несмотря на протянутую принудительную вентиляцию. Иногда попадаются забранные решетками боковые ответвления хода. Наконец, мы попадаем в высокие сообщающиеся меж собой залы, облицованные отполированным до блеска камнем. Я читала, что в стыки этой облицовки невозможно вставить даже иглу. Иглы у нас с собой нет, но это похоже на правду. Туристы, позируя для фото, старательно забиваются в каменные ниши. Собственно, больше делать там больше нечего и мы, согнувшись в три погибели, бодренько топаем наверх. Раскаленный воздух полуденной пустыни на выходе кажется нам в первые мгновения свежим ветерком.


Сфинкс показался мне слегка ироничным, наблюдающим фотоажиотаж под лапами с улыбкой не то Чеширского Кота, не то Моны Лизы. Как будто давно предвидел все - и века заточения в песках, и экспедиции историков, и споры ученых о своем возрасте, и то, чему еще только предначертано быть:


И был еще Каирский Национальный музей с сокровищами Тутанхамона, статуей Нефертити, настоящей золотой колесницей фараона и его же настоящей золотой кроватью с балдахином, с легендарными золотыми масками и саркофагами - сотни килограмм чистейшего золота. Но запомнилось не это. Там состоялась Встреча №2 под безжизненным и затхлым названием "Зал мумий". Там случилось, пожалуй, самое невероятное - я смотрела в лицо фараону. Да, фараону из того, неисчислимо далекого от нас мира. У фараона оказался нос с горбинкой и черты лица, которые я бы затруднилась отнести к какой-нибудь из существующих рас. С жадным изумлением рассматривала я тонкие губы, ровный ряд зубов, красивой продолговатой формы ногти (помню даже, что они были слегка шершавыми), выкрашенные перед погребением хной волосы. А потом анатомические подробности отошли на второй план. И я просто смотрела ему в лицо, как не может загипнотизированный кролик отвести взгляд от удава. Куда смотрел он? Не знаю. Быть может, всматривался со своей колесницы, несущейся по небу, в сверкающее золото Солнца, где встречал его Омон Ра. Оставшийся там, полвечности назад, и путешествующий сквозь наше настоящее одновременно:


По пути назад нам не давала покоя мысль: почему у этой земли столь великое и прекрасное прошлое - и такое ужасающее настоящее? Ведь современные египтяне не смогли даже оценить по достоинству свое историческое наследие. До сих пор не смогли:

Красное море


Египет - потрясающая страна. Ведь кроме пирамид там есть еще одна сказка - Красное море. Невероятное, волшебное, фантастическое. И уникальное. В него не впадает ни одна река. Оно считается самым чистым в мире и известно своим богатейшим подводным миром.


Прямо на нашем пляже был довольно обширный коралловый риф. Когда я первый раз доплыла до него с маской и ластами, то чуть не захлебнулась от восторга. Мне оставалось только потрясенно замычать. Прямо передо мной неожиданно вырос разноцветный коралловый остров, простирающийся параллельно берегу. Кораллы в виде деревьев, кустов, шаров, головного мозга: коричневые, лиловые, желтые, зеленые, серые, красные: И среди этих кораллов плавают рыбы самых замысловатых форм, размеров и расцветок. Треугольная рыба в яркую черную и желтую полоску, рыба, переливающаяся самыми фантастическими фосфоресцирующими расцветками (в детстве в художественной школе меня учили, что таких цветов в природе не бывает), круглая рыба с губами трубочкой, плоская рыба с мечом на носу, темно-синяя с яркой желтой кляксой на боку, черная с колючками: И еще медузы, морские звезды, морские ежи и огромные стаи крошечных серебристых рыбок-блесток - когда плывешь сквозь нее, серебряные искорки движутся и вспыхивают волнами вдоль движущихся рук.


Нам подсказали, что с собой в море хорошо брать очищение вареное яйцо с завтрака - оно не размокает в воде. С тех пор мы страстно полюбили эти продукты птицеводства. Мы заплывали на риф, разламывали пополам яйцо, и к нам устремлялись сотни окрестных рыб. Плотная стая сразу же облепляла нас, выхватывала кусочки прямо из рук, тыкалась в маску; какая-нибудь рыба побойчее могла ощутимо прихватить палец. Иногда, желая отыграться за их наглость, я начинала хватать их обеими руками за шершавые спины, не сильно-то этим их и пугая. Кормить рыб покрупнее с рук мы просто побаивались. Пару минут спустя после начала пиршества на всеобщий переполох выплывали уже не рыбы, а рыбины. От зрелища этих огромных, величаво ходивших внизу цветных спин захватывало дух. Иногда Леша нырял с трубкой поглубже и бросал куски покрупнее на дно. И тогда появлялись настоящие гигантские твари. Мне нравилось потом долго плыть на поверхности за такой зверюгой почти в мой рост, наблюдая, как медленно ходит она там, по дну, даже не подозревая о моем существовании. Попадались на кораллах и как бы впаянные внутрь, темно-синие не то раковины, не то морские жители. По виду это походило на зигзагообразную улыбку. Стоило ударить пальцем рядом с ней и быстро отдернуть руку, как быстро и бесшумно смыкались створки-челюсти.


Вода настолько хорошо держала на плаву, что достаточно было растопырить ноги - и на ласковых, теплых волнах можно было покачиваться до бесконечности. Мы выбирались на берег с безумными глазами и отпечатками маски на лицах, и вопили наперебой: "Я новую рыбу видел! Такая еще не приплывала! Знаешь, какая она была огромная?!" - и с сожалением поглядывали на людей, которые в этом божественном море просто купались.